Стихотворение "Ни в немецких костюмах, ни в польских" вызвало резкую реакцию и острые сомнения у некоторых читателей. Возможно, для лучшего понимания стихотворения необходимы некоторые пояснения.
Правда не конфета и часто бывает горькой. Человек учится на своих ошибках, а народы на своих поражениях.
Сладко пенилась липкая брага,
Предавая соседа огню,
Мы позвали на помощь варяга,
За врага почитая родню.
В подтверждение этих строк можно привести цитату из Слова о полку Игореве: «ибо сказал брат брату: "Это моё, и то моё же". И стали князья про малое "это великое" молвить и сами на себя крамолу ковать, а поганые со всех сторон приходили с победами на землю Русскую». В наше смутное время в ходу аналог подобного поведения - «свободная конкуренция». Якобы стимул к развитию и процветанию, а по факту прямая дорога в ад.
Не таили лихого замаха,
Аки тати скитаясь в лесах,
И не ведали Божьего страха,
И других презирали за страх.
Про лихие девяностые упоминать не буду. Они ещё не история, а современность. Обращюсь к «Капитанской дочке». Не случайно поэт выбрал эпиграфом ко второй главе куплет старинной песни:
"Сторона ль моя, сторонушка,
Сторона незнакомая!
Что не сам ли я на тебя зашел,
Что не добрый ли да меня конь завез:
Завезла меня, доброго молодца,
Прытость, бодрость молодецкая
И хмелинушка кабацкая".
Ярким отражением того времени является "Старая калмыцкая сказка", включённая в основное повествование от имени Емельяна Пугачева: «Нет, брат ворон: чем 300 лет питаться падалью, лучше раз напиться живой кровью, а там что Бог даст! »
Под хмельком задираясь без цели,
Оскорбляясь на смех или стих,
Сгоряча, на случайной дуэли,
Убивали поэтов своих.
Обычно от школьного курса в памяти остаются два трагических поединка и о них есть множество версий. Стоит упомянуть, что дуэли с участием Александра Сергеевича Пушкина затевались не менее двадцати девяти раз. К счастью, большинство из них не состоялось. Но одиннадцатая могла стать роковой по самой глупой случайности: «В 1822 году в Кишиневе ссора вышла из-то того, что молодой офицер требовал играть кадриль, а Пушкин мазурку. Оркестр исполнил просьбу Пушкина. В конфликт вмешался Семен Никитич Старов, боевой офицер, Он потребовал сатисфакции от поэта. Место было выбрано в двух верстах от Кишинева. В то утро была сильная метель. Оба стреляли по 2 раза, сдвигая барьеры, но оба промахнулись. Хотели в 3-й раз, но секунданты воспротивились».
Михаил Юрьевич Лермонтов в поэме «Тамбовская казначейша» пишет:
«Шутя, однажды после спора,
Всадил он другу пулю в лоб…»
Такие были времена, такие нравы. Кроме гениев нашей поэзии в дуэлях участвовало множество поэтов второго и третьего уровня. Всех не упомянуть.
Заключительная часть стихотворения претензий у читателей не вызвала:
И не ведая норм пуританских,
Полстраны разметав впопыхах,
Беззаветно рубились в гражданских,
Проклинаемых Небом боях…
И смиренно склоняясь к иконам,
Затвердив византийский манер,
Мы в себе не смирили законом
Дерзость воли, не знающей мер.
Бесполезны слова и вериги
Для вкусивших от древних щедрот
Зернь созвездий, курганов ковриги,
Хищных стрел оперенный полет.
Действительно, тут спорить не о чем.
И, наконец, о заявлении возмущенного читателя: «Даже не читая вашего Клеветникам России догадываюсь, что одним из адресатов этого опуса являетесь вы сами». Ну что тут сказать? Просто слоган из пятидесятых: «Пастернака не читал, но осуждаю». Однако и классики критического реализма не чурались такого подхода:
Из письма Виссариона Белинского к Павлу Анненкову.
[Белинский В. Г. Полное собрание сочинений в 13-ти тт. — Т.12: Письма 1841-1848. — М., 1956. — С. 435-442; 568-572.]
<1—10 декабря 1847 г. Петербург.>
«Я не читал этих пасквилей, и никто из моих знакомых их не читал (что, между прочим, доказывает, что они нисколько не злы, а только плоски и глупы), но уверен, что пасквиль на императрицу должен быть возмутительно гадок».
С глубоким уважением ко всем читателям и рецензентам моего стихотворения, Владимир Веров.