Мой сосед у стойки берет вискарь,
Перуанский кофе, хот-дог с сосиской,
Как когда-то, в стенах Массарта, встарь,
Упиваясь изморозью диониссийской;
За окном не заводится чей-то трак,
Свирепеет реднек, и хаски к даме
От испуга жмётся, старуха ж, бряк,
На ветру роняет брелок с ключами.
"Разбивай пирамиду ударом в лоб,
Выше центра целься!" - владелец бара
Говорит бас-бою... Нырнув в сугроб,
Ищет связку псина. Мигает фара.
Лишь Судьбе вестимо кому куда,
Инсталляций блажь завлекает Музу,
Но ревью и выставок чехарда
Не сулит шарам попаданье в лузу.
Я понять пытаюсь: что с ним не так?
Из евреев польских, накачан вроде,
Охмурил сокурсницу, Растиньяк,
У папаши траулер на Кейп-Коде;
Не срослось с католиками, улов
Поутру подсчитывал бы в гроссбухе,
Преклонив колено... Да не таков:
То ли в букве дух, то ли буква в духе.
С марокканкой пробовал - задала ж
Ты кафиру перцу, младая пери!
На абстрактный этот наплюй коллаж.
Думал, дело в сексе, а дело в вере.
Христианство или, пардон, ислам
(Напишу со строчной, не обессудьте)
Точно гроб и крышка от гроба нам,
Всем, кого тревожит проблема сути.
Авраамических религий менаж а труа
Утомил гордеца - он завис в Непале,
Где ручьи, бесплотную пену струя,
С эполет аксельбантами ниспадали;
Но врожденный скепсис настиг и там,
И душа отторгла пристрастье к жестам,
Не пленясь ни улыбкой зловещей лам,
Ни священным нимбом над Эверестом.
Что ж, пускай игрок натирает кий
Холодящим мелом грядущей смерти!
С воздержанием заповедь "не убий"
В богословском трактате увяжут черти.
Заарканит ангельски дебютант
Критикессу хренью своих полотен.
Зарычит мотор, из луженых гланд
"Holly shit!" исторгнет шофёр, добротен.