Высоцкий был жертвой жестокой ГУЛАГа,
Его не снимали в кино.
Без зоркого ока спецслужб он ни шага
Не мог сделать в дверь и в окно.
Высоцкий мечтал в «жигулях» прокатиться,
Но вынужден был «мерседес»
Водить. И при этом пред всеми стыдиться,
Как будто он носит протез.
Ведь «мерсы» давали одним инвалидам,
А он на войне не бывал.
Высоцкий суров был одним только видом,
Душою был мягок. Страдал.
Мечтал о пластинках Высоцкий. Не вышло
При жизни его ни одной.
Законы в ГУЛАГе, они словно дышло,
Куда ни свернешь, за тобой
Приедут средь ночи, свезут на Лубянку,
И будут пытать до утра.
Отпустят потом на часок, на Таганку,
Но после опять в «нумера».
Высоцкий сидел десять лет в Магадане,
Во Франции он не бывал.
И фигу сворачивал вечно в кармане,
Пока его жизнь не прервал
Бессудный расстрел на Лубянке, в подвале,
Таков был печальный конец.
Высоцкий при жизни не пел в большом зале,
Терновый примерил венец…
Я мог бы и дольше длить скорбную песню
О жуткой Володи судьбе.
Но лучше прерву свою горькую песню,
Ведь жизнь нам дается в борьбе!