Мне скрипка что-то говорила
на изначальном языке...
А из скрипачки пламя било,
и танцевало на смычке.
Вкруг белых плеч огонь струился,
дразнил, заигрывал, дерзил...
А дирижёр мрачнел и злился,
скрипачке палочкой грозил.
И превращал её в рапиру,
грозя ведьмачку заколоть!
О чём та скрипка пела миру?
Что было дух? Что было плоть?
Как будто донести пыталась
всемирный, - нет! - надмирный звук!
И смысл его - любовь и жалость -
цунами шёл из женских рук,
круша и руша все системы,
все стены всех житейских схем...
И тот язык был понят всеми,
и вновь не понят был никем.