как бесконечна тьма, когда
ключи роняешь в ней беззвучно.
в замочной скважине вода
пьяна чужим благополучьем.
стоялой правды тусклый свет
сочится в мир, но мало света.
так уходящим смотрят вслед
подслеповато, без ответа
взгляд оставляя и слова
тех, кто и рад был просто взгляду.
вода пока ещё жива,
но нет без солнца в небе радуг...
***
китайская пословица гласит,
что, как и всей водицы из колодца,
ты до конца не исчерпаешь сил,
всегда чуть-чуть на донце остаётся.
и после прирастает – из глубин,
где родники, и корни, и истоки...
ты не изгой, оставшийся один, –
с водой колодец, чистый и глубокий.
***
как рассказать, как спеть бы,
не повторив никого.
разве то, что мне снится,
вижу не я одна?
ломкая конструкция смысла
стянута речевой
тонкой бечёвкой, хлипкой –
суть до глубин видна...
в снящемся я – другая –
стихнув на стопке книг
где-то у края неба,
на берегу реки,
сон сторожу речистый –
звонкий лесной родник,
весь будто птичий лепет –
звуки легки-легки.
перевести бы в песню,
даже пускай без слов,
так же легко, как будто
вхожа в живую смерть,
чтоб замерев у края,
знать, что во всём – любовь,
но рассказать об этом
мало суметь, – не сметь.
***
событий обыденных ворох,
историй случившихся горсть –
не слово скворчиное в горле,
а рыбья саднящая кость...
и странно порою, и горько,
и рядышком где-то слеза,
пролиться готова, но только
не выплакать и не сказать
о чём-то волнующем,
помня,
что, как ни выуживай нить
словесную, но ничего мне
строкой не избыть, не продлить.