Грустный человек пришёл с работы.
Положил портфель и снял пиджак.
Он слегка простужен и измотан,
А в квартире холод и бардак.
Тихо так, что слышен вой метели
И глухое тиканье часов.
Грустный человек идёт к постели,
Не снимая старых башмаков.
Он ложится, слышен скрип кровати,
За окном промчались поезда.
Думает, как всё-таки некстати
Наступили эти холода.
Вспоминает май в семидесятом,
Как принёс сестре охапку роз,
Как ходил на речку с младшим братом
И смеялся искренне, до слёз.
Мать с отцом в то время были живы,
Звали его гордо «старший сын».
Он в далёком детстве был счастливым,
Потому что знал, что не один.
Брат с сестрой умчались за границу.
Он не смог: привязан был сильней
К месту, где Бог дал ему родиться,
Где, казалось, будет он нужней.
Но в итоге что-то не сложилось:
Он один уже который год.
Но всё так же верит в Божью милость
И свой крест безропотно несёт.
Он пытался с кем-то подружиться,
Угощал соседей пирогом -
Были равнодушными все лица.
И его прозвали чудаком.
Он на них, конечно, не в обиде.
Для него людская злоба - миф.
Может, дело всё во внешнем виде?
Знает сам, что тощ и некрасив.
Слишком молчаливый, небогатый,
Нужно поработать над собой.
Люди ведь ни в чём не виноваты,
Это он, наверно, не такой.
Так он и живёт: в пустых надеждах,
Видя в каждом сне счастливый знак.
Мир жесток, и жизнь не станет прежней,
Но он верит в лучшее, чудак.
Эта вера в нем живет и дышит.
Эта вера - крепкий монолит.
Но её призыв с годами тише,
И душа предательски болит.
Люди знают, как ему непросто.
Люди рады, что он сам не свой.
Он для них как загнанной подросток,
Слабый и с поникшей головой.
Люди беспрестанно повод ищут,
Чтоб его задеть, кричат вслед: «Псих!».
Потому что он светлей и чище,
Потому что многим лучше их.
В обществе, где царствуют пороки,
С верой в сердце коротает век
Добрый, безнадёжно одинокий,
Самый грустный в мире человек.