Она говорила печально, по-бабьи...

               
Она говорила печально,  по-бабьи:
– Нет мужа,  и некому жарить оладьи.
И некому в окна грозить кулаком:
Никто не приходит домой под хмельком.

И не с кем уснуть теперь,  не с кем проснуться,
И не с кем во тьме коридора столкнуться.
Пусть был он не сахар, и я не подарок,
Но  не с кем теперь от души поскандалить.

Осталась  привычки  –  пусть вышли  все сроки –
Я  вилку, вторую,  кладу к  сковородке...
И стыдно мне было,  счастливой,  замужней,
Той  вилкою  есть  приготовленный ужин.