Яркие синие глаза, седые волосы и борода с благородным серебряным отливом. Старец осторожно погладил меня по голове, приятным звучным голосом произнёс:
- Прости меня доченька… Я твой отец, которого ты никогда не видела. Что бы не случилось, ничего не бойся. Всё будет хорошо.
Он медленно растворялся в воздухе, становясь невидимым. Ещё одно ласковое прикосновение, прощальный сапфировый взгляд, исчезающий в сиреневом тумане.
…я проснулась от странного сна. Отец… Отца своего я, действительно, не знала и даже на фотографии никогда не видела. Мама ушла от него , когда я была совсем кроха. Очень любвеобильный был человек. Она не смогла простить измену. Вырастил меня отчим, который стал хорошим отцом. Именно ему я благодарна за своё спокойное детство. О чём предупреждал меня незнакомый родной отец? Пока я перебирала в памяти все подробности сна, вдруг раздался размеренный стук. Набросила халат, сунула ноги в тапочки, подошла к двери, прислушалась: стук шёл из маминой комнаты. Год назад у мамы случился инсульт. С тех пор, она словно впала в детство: перестала ухаживать за собой, убирать в комнате. Речь вернулась быстро, но это была уже не она. Совершенно новый, требующий постоянного внимания человек.
Помучившись лето, забрала маму к себе из её старенького домика. Так было проще ухаживать за ней. Стук не прекращался, а продолжался настойчиво и монотонно. Когда я вошла в комнату, то увидела, что мама лежит без сознания. Стук, наверное, от ударов головы об стену. Возвращаясь в ту бесконечную ночь, удивляюсь своему хладнокровию. Страха не было совсем. Достала из аптечки нашатырный спирт, сунула ватку ей под нос - никакой реакции. Попутно нюхнула сама.
Убедившись, что самостоятельно мне не справиться, автоматически набрала 103. Скорая приехала быстро, минут через 20.
Дальше события развивались как будто сами по себе. Приготовила сумку с вещами, подгузники. Сбегала за соседями, чтобы помогли загрузить больную в машину. Тряслась в холодной утробе скорой, рядом с неподвижной мамой. События последних дней крутились в голове.. Мне казалось, ей стало легче: быстрота появилась в движениях. Подгузник оставался сухим, потому что она стала ходить на унитаз.
Одно оставалось неизменным: просыпаясь, задавала мне обязательный вопрос: «Где я?» Долго рассматривала потолок и стены. Успокаивалась только тогда, когда я спрашивала: «Кто я?» Она, всмотревшись, отвечала: «Оля!» «А кто я тебе?». «Как кто-ты же дочка моя». С подобного диалога начинался каждый день в течение этого года. Потом совершался утренний туалет и завтрак. Последнее время у неё появилось беспокойство. Она всё время просилась домой и плакала, потому что там, где-то, у неё есть маленькие ребятишки. Нужно печку топить, кормить их, ведь они голодные. Поначалу я пыталась ей объяснить, что её ребятишки уже взрослые и даже старые, дочери -55. Сыну – 52. Мама недоумённо смотрела на меня и не верила ни одному слову. Постепенно диалог поменялся:
- Мне домой надо, у меня же там дети маленькие.
- Не волнуйся, я позвонила соседке, она их покормит и печь истопит. Ты погости ещё у нас.
-Вот хорошо, - успокаивалась мама.- Только недолго.
-Конечно, недолго, - говорила я.
Какое-то время всё было тихо, но проходил час, и этот разговор начинался снова.
Ничто не предвещало беды: вечером она хорошо покушала, посмеялась над шуткой зятя, собиравшегося в ночную смену, спокойно легла спать. Я проводила мужа, ещё с час посидела у компьютера и тоже улеглась. Заснула быстро – сильно устала за день.
И вдруг …такое пробуждение и этот странный сон. Облик седовласого старца не выходил у меня из головы. Было полное ощущение присутствия, и уверенный голос звучал в рокоте мотора скорой помощи:
- Ничего не бойся – всё будет хорошо.
Его звук успокаивал и вселял надежду.
До больницы доехали быстро. Врачи спокойно и уверенно делали своё дело: кардиограмма, томограмма, все необходимые анализы. Я возила на каталке распростёртое тело мамы, прикрытое белой простынёй, по кабинетам и совершенно не чувствовала усталости.
Наконец, все обследования были закончены.
- Мы оставляем её в реанимации, у неё обширный инсульт, - устало произнесла дежурная медсестра.
- Можно я протру её мокрым полотенцем, - меня мучил запах, исходящий от мамы. От него тошнило и кружилась голова.
- Протирайте, - понятливо согласилась медсестра. Я намочила небольшое махровое полотенце. Вода была прохладная. Осторожно прикоснулась к руке – никакой реакции. Обнажённое тело даже не вздрогнуло. Бережно протирала каждую складочку такого знакомого мне за последние годы тела и отчётливо понимала, что это последний раз, когда я прикасаюсь к нему.
- Ну всё, хватит. Чисто уже, - медсестра прикрыла маму простынёй и развернула каталку. – Всё, мы поехали.
- А я… Мне можно, - с надеждой спросила я.
- Нет, она будет в реанимации.
Больше живой я её не видела.
Три дня пролетели в ожидании. Потом звонок: «Примите соболезнования, но ваша мама умерла». А потом всё понеслось колесом: похороны, расстроенные родственники, яркие венки на свежей земле, поминки – всё как всегда и у всех. Разница была лишь в том, что это МОЕЙ мамы больше нет.
Недавно было полгода со дня смерти мамы, а я до сих пор не могу привыкнуть к её отсутствию.
…Кто же был этот старец с серебряными волосами и таким же как у меня синим взглядом пронзительных глаз – необычный вестник печального события. Хорошо? Для кого хорошо? Для мамы, которая наконец-то отмучилась? Для меня, безмерно уставшей за эти годы, вымотанной морально и физически. Только самые близкие люди знали, как тяжело приходилось мне. Теперь же как будто кто-то снял с меня эту невыносимую ношу и переложил на другие - крепкие плечи. Где же она теперь? Хочется верить, что ТАМ ей гораздо лучше.
В трудные минуты своей жизни я вспоминаю этого удивительного посланника и слышу уверенный голос:
- Не бойся, доченька, всё хорошо будет, - и эти слова прибавляют сил.