Лихим девяностым годам
Стозубой бороной
За лемехом ромбически
прошлись вы по стране
упавшей, но живой.
Собрали под собой
хлам, мусор исторический,
круша пласты земли
с пшеницей, с лебедой.
Дробился в спешке мир
придуманного строя,
осколки слова с «изм»
ложились в борозду.
А пахарь сам не знал,
что тут взойдет весною,
творя раздрай в душе,
на радость иль беду.
И направлялась жизнь
к естественным началам:
желание забрать
наткнулось на – не дам!
И много, много лет
корабль в пути качало,
пока он не приплыл
к забытым берегам.
При этом такелаж
частично был утерян;
волной снесло за борт
и жалость и любовь.
А злоба и расчет
тот час сошли на берег,
но надо было жить,
засеяв поле вновь.
Саднит глубокий след,
листая те страницы.
Бушуют на полях
и хлеб наш, и бурьян.
Полоть бурьян нельзя,
ведь повредим пшеницу.
и кормим весь надел,
что нам судьбою дан.
Поэзии глагол,
вошедший в душу властно,
ведет людей Земли
к свершенью добрых дел,
которые растут
и множатся всечасно,
гоня злых сорняков
за жизненный предел.