Дверь-начало спуска - лифт
Совсем не стыдно плакать после боя!
Ведь впереди ждёт только... Новый бой!
Наверно я других не успокою-
3
Я не один такой... наперебой
Ругались воины - времён в моих сомненьях,
Таская раненные мысли в лазарет,
6
Где фельдшер памяти стал просто метрдотелем
С табличкой на веревочке - «Мест нет!»
Но что поделать? Как рыбак, покинув море,
9
С уловом возвратившийся домой,
В дверях был остановлен ослеплённой,
Ни с чем не согласившейся, женой.
12
Её глаза закрыты и сокрыты
Повязкой палестинских плащаниц.
Её клинок, и сам не раз убитый,
15
По кровостоку ртуть гоняет, вверх и вниз,
А на весах, достигнуть равновесия,
Не позволяет грешный урожай
18
И яблоки - противовес, Её же версии,
Она не мать! Ей никого не жаль!
Нет! Не согласна - не мертва ещё добыча!
21
Но не жива уже - в воде «Сухой закон”!
Здесь Настоящее, как будто в мерзкой притче,
Раздвоено, поставлено на кон!
24
Да! Это перепутье жизни смертью...
Их столкновению миллиарды лет,
Но только в нем мы ощущаем VIP-мгновенье-
27
Одно, без перерыва на обед...
Рыбак в дверях, бойцы пред лазаретом-
Свобода, когда некуда идти...
30
Как песня с волнами, как озеро с куплетом
Они чужие! Им не по пути!
Но что поделать? Нет, не стыдно плакать!
33
Рыдать и каяться, когда окончен бой.
Пусть слезы катятся, пыль, превращая в слякоть.
Наедине, когда не в поле воин, а собой!
36
И выкинул платок - свободны руки!
И слезы улетели в слезный край...
А Данте, как отец немой науки
39
«Палец к губам» добавил в свой словарь
И чутким ухом, прислонившись к двери,
Он замер! После несколько секунд
42
Он ждал... как на охоте злого зверя,
Как губы милой поцелуя ждут...
Как пехотинец взглядом окопавшись,
45
Став как игла пред нитью напряжен,
Я ждал, что скажет, ко двери припавший,
Мой провожатый... Слухом обнажён,
48
Я задержал дыхание и сердца
Стук если б мог тогда остановил...
И он отпрянул... А я крика вместо
51
В молчание врос всем напряжением жил!
Напротив дверь не дверь, а скрежет скрипом!
Он изнутри удавкой дверь душил...
54
И петли дернулись! Как рвоту держат хрипы,
И дверь замолкла вдруг, лишившись сил.
А в чреве у неё сигнал тревоги,
57
Вобрав в себя всей брани мира гонг,
Всё рос и рос, ведя свои дороги,
От кончиков ушей до пальцев ног...
60
И червоточина открылась! Белым паром
И жаром от невидимых котлов,
Нас обдало, но не было пожара
63
Как в бездне, где есть тьма, но нет миров!
Рассеявшись, тот пар, как жизнь ушедших,
Моим глазам застывшим обнажил
66
Открытый куб, сплетённый из истлевших
Героев древности: Геракл, Аякс, Ахилл!
Они друг друга и себя терзали,
69
Стараясь стены куба удержать,
Они себя забыли и не знали,
И не могли, но так хотели встать...
72
За их борьбой весь куб дышал, как глотка
Тифона и Ехидны, и других,
Как будто отрыгнуть желала горький
75
Тысячелетний смрад и кровь живых...
Я рот зажал, закрыл глаза... О, Боже!
Ужели то умерших всех судьба?
78
Сменить последнее при жизни ложе
На голод прокаженного раба...
«Не смей!»- сказал мне Данте
81
И ладони убрал с лица я и поднял свой взор...
«Смотри!» «Смотри...»- поэту вторя,
Ответили из куба. И «костёр»
84
Раскинул свет из фонаря у Данте,
Качавшегося в поднятой руке,
Что за стеклом открыл лик космонавта
87
В скафандре со штурвалом на замке.
Где от того замка тянулись цепи,
Пронзавшие его тугой костюм,
90
В них мгла времён текла, как кровь, как реки,
Его, переполняя словно трюм.
И каждый вдох его страданья множил,
93
Сдвигая внутрь тела область тьмы.
«Пойдём» - сказал мне Данте. «Осторожней!»
Просил нас лётчик на краю тюрьмы,
96
Которая тотчас сомкнула чрево,
Лишь мы перешагнули за порог.
«Поехали!» - услышал я, но немо
99
Лицо у летчика! Он говорить не мог!
Да! Да! Теперь приблизившись, увидел
Я за стеклом скафандра есть глаза,
102
А остальное, как на старой пленке видео,
Двуцветное подобие лица!..
Куб нёсся вниз. Спросил я у Поэта:
105
«За что его мученьям обрекли?»
Учитель не ответил мне на это.
«Я виноват лишь в том, что нет Земли!
108
Что над Землёй! Я это сам увидел,
Когда вознёсся в небо без причин,
Не за грехи других, ведь сам повинен,
111
Как некогда рождённый Богом сын!
И был низвергнут, всё с того же неба,
Теперь моё лицо всегда эскиз.
114
Я обречён от века быть эфебом,
Летающим, без неба, строго вниз!»
И голос смолк, а лик всё так же бледен
117
Почти совсем растаял за стеклом...
Лифт эхо съел. А я почти уверен,
Что этот голос очень мне знаком...
120
Откуда-то из детства... Минус двадцать,
А может даже много больше лет...
Пытаясь вспомнить, я представил
123
Назад, прошедшее, как шёпотом секрет,
Тяну я памятью, рыбак воспоминаний,
Не смог! Не помню! Данте мне: « Читай!»
126
На рукаве скафандра «Ю. Гагарин»
И ниже прописью - « Земля, прощай!»
И я, зажмурив веки, отвернулся...
129
«Его? За что?»- моя кружила мысль...
«Он просто слишком вольно окунулся,
Как и ИКАР, в заоблачную высь...»
132
Учитель мой ответил тихим мыслям
Моим, ладонью указав вокруг:
«Ты слышишь? Голос этих стен, их письма?
135
Спеши! Они зовут тебя, мой друг!»
И бой Героев в стенах прекратился.
Он застывал, как без огня свинец.
138
И я узрел рисунки, фразы, письма,
Как покаяний вечный образец.
140