Заметает родной февраль снежной пеной щербинки в окнах,
всё как прежде, всё как всегда, те же мысли летят на юг.
Я по-прежнему по утрам на двоих разливаю кофе,
я по-прежнему не всегда заменяю другой тоску.
Я по-прежнему не спешу раздвигать золотые шторы,
чтоб в глаза сквозь одно стекло не стучался игривый свет.
Я по-прежнему в пустоту прошепчу, как прекрасны горы,
но прекрасней, чем ты, родная, ничего в этом мире нет.
Я по-прежнему поливал мрачноватый колючий кактус.
Как и раньше кормил кота, хомяков и других зверей.
Я по-прежнему зависал на мгновенье от мысли "как ты?",
пока нервно со скрипом ключ проворачивал у дверей.
Я по-прежнему в эту темень, что в квартиру, что в клетку мыслей,
заходил совершенно дикий, с маской памяти на глазах.
Каждый вечер в глубоком кресле растворялся в стакане виски,
и, по-прежнему, каждый вечер по привычке ссыпался в прах.
Все как прежде, февраль приносит в наши души большую бурю,
заметает следы, тропинки, позабытые имена.
Я как прежде борюсь с удушьем, на замёрзшие окна дую,
завожу на часах будильник ровно в март, где уже весна.
Я по-прежнему жду моментов, где созвездия станут рядом.
Телефон под рукой на случай слишком экстренного звонка.
Я по-прежнему одинокий, ты по-прежнему правишь балом
по своей конституции. Главное – всё так же счастлива без меня.