Я люблю Москву другой любовью,
не такой, как Питер я люблю –
с ранних детских лет дружу с Москвою;
мамочку свою благодарю,
что она мне подарила этот,
самый лучший город на земле –
город нежно-розового цвета
на прохладной утренней заре.
Я люблю его сердцебиенье
(моё сердце с ним стучится в такт),
его шум, живое наводненье,
стрелы и изгибы эстакад.
Сладко кружит голову мне запах
старого столичного метро,
в нём жива Москва пятидесятых;
в чёрно-белых кадрах время то
в памяти навеки поселилось.
Мне ж предолимпийская Москва
свой автограф в сердце начертила,
до сих пор звучат её слова,
как с афиш: Москва слезам не верит.
Мы шутили: круглым пятакам
верит и распахивает двери!
Та Москва была нам по деньгам.
Как же хороша была столица
в незабвенный олимпийский год!
До сих пор мне это время снится:
каруселей бешеный полёт,
всё раскалено – асфальт, брусчатка,
эскимо на палочке в руке!
Город идеального порядка,
многоцветный праздничный букет!
Всюду ходят группы иностранцев,
выведен транзитный пассажир,
вывески, витрины блещут глянцем,
обезлюдел «ГУМ» и «Детский мир».
Жёлтых «Жигулей» бурлят потоки,
желтизна от солнечных лучей,
бело-голубые новостройки,
бесконечно множат москвичей.
Пестиком на лепестках-ладонях
каменных широких площадей
памятники словно небо колют,
а от их сиреневых теней
ощущенье падающих стрелок
прямо на гигантский циферблат –
город устремлён был гордо, смело
в высь и в ширь, не ведая преград!
Нет в помине Сити и Макдональдс,
офисных и банковских дверей,
не родилось слово «мегаполис»,
нет ночных бесчисленных затей.
Но Москва и без того блистала:
древний Кремль, высотные дома
и родная площадь трёх вокзалов –
встречи, расставанья, кутерьма…
Увозила часть Москвы с собою
в тихую провинцию душа,
много дней ещё жила Москвою,
свежими подарками шурша,
вспоминалась роскошь подземелья,
представленье в цирке на Цветном…
Проходили дни, года летели,
а Москва в душе горит пятном –
красным, тёплым и пятиконечным,
точно в сердце жгучая звезда.
И похоже – там она навечно!
Не угаснет, видно, никогда…