-Тупая медитативность Вагнера, претендующая на эпический размах
и пафос вселенского величия.
Нескромная музыка. Музыка выхолощенной гениальности.
-Сразу видно, что автор не нуждался в средствах.
-Не понимаю, какая связь?
-Любую оперу из тетралогии можно было бы
по музыкальному материалу растянуть на три.
(Из разговоров)
Здравствуйте, А-др!
Когда-то давно мы были с Вами на ты. Но время не допускает бесцеремонного обращения ни по отношению к себе, ни тем более к людям из прошлого. Если бы мы находились сейчас там, в живом разговоре, Вы бы, пожалуй, меня поправили – к людям из будущего. Что меня побудило чиркнуть Вам весточку? Ответить однозначно не могу. Я вспомнила о Вас вдруг, не так давно. И с тех пор вспоминаю Вас с завидной регулярностью. Вы отразились в одном человеке. Такое странное антифонное звучание. Я вообще заметила, что, земную жизнь пройдя до середины, начинаешь возвращаться мыслями и чувствами к брошенным, оставленным, поруганным, надломленным (ряд может быть бесконечно продлен) отношениям. Но прежде, чем я стану распространяться дальше, я должна быть уверена, что человек, к которому я обращаюсь, именно, тот человек. Да и сама я – тот ли человек?, которого Вы могли знать на наб. Ч-ой речки в котельной, и странноприимной квартире, пятиэтажной хрущевки (С кем Вы, кстати, меня тогда познакомили: модель неземной красоты и композитор. Кто он был?), и на Приморском на втором этаже, где я вела бессмысленные бои с бурятами и Еленой, отъезжавшей в Москву? Какая-то историческая тяга русских в этот «loci communes». Русская Троянская война. Я, Ю. Ф., бывшая студентка Л-ого ун-та, не существующая в настоящем, не жившая в прошлом, но уповающая на жизнь будущего века. Абсолютно счастливый человек даже в состояниях самого тяжелого своего уныния. Имеющая за пазухой один мистический сюжет и желающая получить тому подтверждение. Если Вас ничего не смущает, и Вы в состоянии припомнить (в самом платоновском смысле) меня – отзовитесь, тогда я, может быть, рассекречусь и выясню кое-что для себя важное.
Подозреваю, что человек Вы занятой и серьезный. Болтать о пустяках Вам не досуг, прошу не беспокоиться: докучать Вам не стану. Я и это-то письмо собиралась написать три - четыре года (как быстро время летит). Это было за год до смерти той, чья смерть меня обогатила болезнью.
С уважением Ф. Ю.
P.S. Без особой надежды на ответ, но с сердечной привязанностью к случайным обстоятельствам, которые осенний ветер доставил мне вместе с ворохом бурой листвы много лет назад, в 198(?) году. Я посмотрела на Ваше фото в Интернете. Мне стало грустно. Почему-то я думала, что время Вас не тронет. А человек, в котором Вы отразились, очень похож на Вас тогда. Он – мой врач. Люблю, как Вы уже, должно быть, заметили поболтать о себе.
Здравствуйте, А-др!
Я поняла, что ваш электронный адрес мною утерян. Слишком долго собиралась написать. Да, завидная неторопливость, ведь года четыре собиралась. И теперь мне приходится обращаться в пустоту. Но может это и к лучшему. Это делает выбор свободней, а слог легче, мысль более независимой, так сказать, речь спонтанной. Я ведь Вами увлечена не была. Да Вы и не соблазняли меня. Как-то сразу определили близкий статус. Такая странная близость бывших супругов. Все известно раз и навсегда, небольшая асимметрия в груди, долгота напряжения жилы, после того как семя бесплодно обронено в небесную твердь. Все знают, что яичница пир для голодных и смерть для гурманов. А мы в середине шкалы, просто потерявшие аппетит и жаждущие освобождение. Только я в силу юного возраста освобождаюсь в безграмотный мистицизм и мне интересно там, где меня нет. В силу чего я не могу оценить, что теряю Вас, но, теряя Вас как собеседника, я теряю, возможно, самый важный маршрут своей жизни. Точнее не теряю, а отклоняюсь. А Вы, владея тайной его (мистицизма) подлинного проявления, пытаетесь освободиться от меня. Теперь, когда прошло – сколько лет? – 21, кстати сказать, очко, время забвения сделало Вас абсолютно родным человеком. Я не претендую на близость, я претендую на любовь, такие особые идеальные отношения, которые я развиваю с моим нынешним собеседником. Жаль, но Вы скорее всего ничего об этом и не узнаете. Вот пришел другой человек, и я слышу ваше антифонное звучание. Такие люди входят в нашу жизнь не просто так – если, конечно, мы не зал ожиданий. Вы, кстати, зал какой? Актовый? Музейный? Я – читальный, но только там не читают, а разговаривают шопотом. Встреча с такими людьми – это безусловно возвращение нас к прошлому в его будущих потенциальностях. Кто этот человек? Так, похожий на Вас внешне, но совсем иначе устроенный изнутри. Он вы, но в моем невежестве, в отроческом безголосье. И мне необходимо ему все дорассказать, тогда, может быть, и до Вас дойдет биение моего сердца. И где-то неверно подобранная обида изменит тональность и прозвучит в небе гулом улетающего перелета.
Пусть будет 19.10.2009
Последнее время, когда просыпаюсь, не чувствую лица. Оно налито тяжестью и норовит прокинуть всю меня. Я пытаюсь удержать равновесие, откинув затылок. Голова пружинит. Надеюсь, это не Паркинсон? Но это состояние обеспечивает мне сосредоточенность, и я поддерживаю это равновесие в лице и вхожу в состояние невесомости. Предельной концентрации на внутреннем диалоге.
Я думаю, ч т о, как результат поражения мозга, нарушается в речи первым? Связи. Это понятно. Но речь это везде-связи, на всех уровнях. Вот, предположим, из недр генетической памяти у меня всплывает возможность заговорить на неведомом языке. Но что оживит эту возможность? Что дает повод говорить не тексты, недоосмысленные самим производителем иллокутивного акта, а строить речь, погруженную в контекст рассказа. Я начисто лишена памяти. Это создает непреодолимую трудность при изучении иностранных языков. Но оборотная сторона этой медали – самостоятельность погружения в смысл. Такой бульон, из которого черпает человечество историю своих страхов. В основе которых один и самый главный связан с памятью. Страх не оставить следа. Плоть налита тяжестью. Тяжесть обеспечивает взаимодействие. Взаимодействие порождает следы своего присутствия. Два любят, рождается подобный иной третий. Два говорят, рождается последовательное разворачивание описания того как рождается подобный иной третий – разговор. Никто не занимается тем, что сталось с теми двумя, которые его затеяли. Повлияли они друг на друга, что родилось в их отношениях, любовь или ненависть, равнодушие или влечение? Всегда ли в разговоре по существу предмета должна быть нравственная составляющая? И, если для меня это так, то что значит оброненная грубость, вырвавшаяся брань? Не есть ли это смертный приговор мне всегда следящей за собой с собеседником, с лица которого я пью наш разговор?
Отношения матери и дочери устанавливаются на правах генетики наследования, а матери и сына? По договоренности? Их можно усвоить, взаимодействуя? В дочери можно видеть повторение... С Сыном придется договариваться. Все нарушения идеальных моделей, точнее – отклонения от идеальных моделей, свидетельствуют о повреждённости отношений, то бишь связей... Мелеет речь, испаряется собеседник – это душа отделяется от тела.
Пусть будет 20.10. 2009