Я помню, как отец сказал мне на прощанье,
- Прости, сынок, быть может, я не прав.
Из зала доносились лишь рыданья,
И он ушёл, унёс с собою нрав.
Да, я помню его целеустремлённость,
Он не боялся и рубил сплеча.
По жизни был он откровенно непреклонным,
И отругать мог крепко сгоряча.
Он не любил вранья, несправедливость,
Высказывался так, как думал сам.
Хотя, порою, был сама наивность,
И передал частичку себя нам.
Его судьба бросала часто в пропасть,
Но он старался, выползал наверх.
В те времена сплошная была пакость,
И горе без конца раскручивало бег.
Какая жизнь была, представить страшно,
С голодными глазами день и ночь.
Теперь, конечно, говорят нам все неважно,
Не может быть, гоните бред ваш прочь.
Я помню всё, как мать впотьмах вставала,
Гремела чугунками у печи.
Всех нас заботой материнской укрывала,
Я помню, грели меня, как кирпичи.
Как всё же много наши женщины терпели,
У каждой было до десятка малышей.
А вечерами с грустью песни пели,
Они и в грусти были всех милей.
Я помню, как отец с одной рукою,
С утра до вечера трудился для семьи.
А ночью часто, с мамой, под луною,
Рассматривали звёздочки-огни.
Когда живём, не ценим мы всё это,
И тяжесть дней прошедших в те года.
Спасало ребятишек только лето,
Да чистая, от родников, вода.
Сейчас вот сетуют, мол, тяжело взрастить ребёнка,
А сами ведь холёные собой.
Они сейчас не знают про пелёнки,
Но если что, закатывают вой.
Отец, я помню всё буквально,
Теперь же отдыхай и в гости жди.
Затянут мир корявою вуалью,
Как будто с неба льют одни дожди!
15.12.2018 год.