И время заполночь. Уже не будет мирный город так сладко спать.
А я, себя жалеющий безмолвно, ни жив, ни мёртв. Иду, читая звёзды.
Мороз крепчает. Вечность смотрит в прорезь зимних туч. Святая рать
Так песенно-есененно стремится сей скорби внять. Но слишком поздно.
А снег идёт. Не здесь, а там. В другом подлунном мире - полуночников,
Читавших Гёте перед сном, варивших кофе поутру. Под бой часов.
И буквы глупые глядят словами точными, круша уютные идеи копьями подстрочников.
Я закрываю двери, щелкая замочками. Смотрю, внимаю, двигаю засов.
Не здесь, а там... есть в мире вечном, где все вневременно и тщетно,
Два человечка. Две фигурки. Их сотворили демиурги лишь для потехи.
Они придут когда-то в полдень, станцуют танец, сгинут незаметно.
Две плоских тени, два абсурда. В межзвездной облачной прорехе.
Куда им тешиться спонтанным, привычным чувством, строить семьи.
Им легче жить в достойной славы и манускриптов лжи вселенной.
Учиться бережно, быть нормой в оскудоумевшем начале, видеть земли
Обетованные и дали, морские, звездные и далее - мир сокровенный.
Они уютны и спокойны, как повелось быть испокон им. Они не знают.
А где-то в пустошах велений, Господних, ангельских, надменных, их отпевают.
Плацента космоса спиралью исторгнет солнце к воздаянью даров небесных.
Пыльцою бабочек покроют к богам ушедшие герои сей склон отвесный.
Утро выйдет из-под корки лимонной дольки. Сны и грёзы. Ветер. Море.
И мы с тобою, вновь с тобою пойдем босые, ступая медленно к рассвету.
А под ногами только гвозди, только розы, нет большее горя. Два героя.
Идем, взяв за руки друг друга. И так по кругу. Полночь. Лето.