Пустыри
1
Я уже давно живу по средствам,
Словно в пьесе, без мечты, на дне.
Но одно воспоминанье детства
Тлеет, обжигая память, мне:
Серый, весь заросший сорняками,
Мертвенный окраинный пустырь –
Он от спячки, длившейся веками,
Пробуждает, словно нашатырь.
…Воздух весь покрыт гусиной кожей.
Грязный дождик шепчется с травой.
Деревянный дом с разбитой рожей
Кашляет вдали, едва живой.
Вечереет, и ползут туманы.
С высоты стекает синий мрак.
Ночь таит заштопанные раны.
Тишина шершава, как наждак.
Свалка жизни – ни конца, ни края…
Тих метафизический пустырь.
Просто Вечность здесь простёрлась злая
В полстраны, во всю земную ширь.
Вечность грязи, нищеты и пьянства…
Дзинь-бутылок острые куски…
По слепому серому пространству
Тусклые блуждают огоньки.
Я живу, расту, ползу всё выше,
Но пустырь во мне скрипит:«Всё ложь.
Помни, помни, из чего ты вышел.
Помни, кто ты и куда придёшь».
И как только, злой, упрямый, стойкий,
Вытерпев и смех, и тумаки,
Я приду домой, нырну на койку
И сожму ладонями виски, –
Снова между мной и небесами
Розовый туман стеной встаёт,
В нём пустырь всплывает пред глазами
И отраду тайную даёт.
2
В вечереющем сумраке строгом
начинают чадить фонари.
Пролегли между нами и Богом
пустыри, пустыри, пустыри.
Как пустые глаза невидимки,
то близки, то опять далеки,
пролетают в кружащейся дымке
огоньки, огоньки, огоньки.
Безнадёжно, туманно и сладко
в эту серую дымку смотреть,
и вдыхать синий запах упадка,
и скучать, и незримо стареть.
…Эта наших скорбей быстротечность,
эта мудрость библейских пустынь,
эта пепельно-пыльная вечность,
лопухи, лебеда и полынь;
Это траурно-жёлтое с серым,
словно горький подавленный крик,
эта боль, без причины, без меры, –
это может понять лишь старик.
Листья в лужах спокойно-застылы,
баки с мусором строятся в ряд,
и осколками битых бутылок
в небе вечные звёзды горят.
Только шум городской замерзает,
только серенький дождь моросит,
смутный рокот к ушам подступает,
пробуждает, зовёт и грозит.
И сквозь сумерки – к сердцу всё ближе–
шепчет совести строгая жизнь:
не уйди, не забудь, не прости же,
стой, смотри, не страшись, но молись.
3
Упрямый неприветливый бурьян
Заполонил угрюмое пространство.
От стен заброшенного комбината
До неба – только серость, пыль и стынь.
Бутылочные острые осколки.
Оторванная ножка старой куклы.
Грязь, серый ветер, шприцы и окурки.
Осмысленная тщетность бытия.
В глазах рябит от серости и скуки.
Едва вздохнёшь – вдыхаешь разложенье.
Сухая пыль от пыли прошлых жизней
Роится в напряжённой пустоте.
Стой! – Так пустырь живёт, живёт и дышит,
Захватывает время и пространство,
Растёт и мыслит, любит и тоскует
В пустой мечте наполнить мир собой.
Шесть миллиардов лет земля дышала,
Производила плоть и душу живу,
Чтоб завершиться славой и позором
Промышленных прекрасных пустырей.
Бурьян лопочет что-то по-китайски,
Шприцы пересекаются, как шпаги,
Осколки смотрят в небо, ищут солнце,
И солнце тщетно прячется от них.