Наверно это был тот день, когда казалось бы все останавливается и за шумом городских машин слышишь только звенящую тишину.. Ей показалось, что гулкое эхо несколько раз повторило:
"Если бы я знал, что это ваш сын, я бы не тронул его... "
-Как тебя зовут!
-Иван
-Ваня... Она посмотрела в его глаза, в этих глазах была боль, страдание и было ощущение, что они знакомы тысячу лет. Где? Где она могла его видеть? Она посмотрела на него пристально, внутрь души, как-будто ждала ответа на свой вопрос. Опустила глаза на брюки, прошлась взглядом по стрелкам.
-У меня замерзли ноги, когда они меня отпустят?
-Не знаю, Ваня! У тебя что, кроссовки холодные?-опустив вниз глаза, внимательно осмотрела цвет и размер кроссовок..и подумала- но что он из себя представляет, этот король с тридцать девятым размером?Что он хотел от ее сына?
-Не пишите пожалуйста на меня заявление, очень прошу.
-А что, Ваня, струсил? Как руками махать, так богатырь, а как отвечать, так слабо?
По его щеке текла слеза...
-Вань, ты женат?
-Да
-А дети есть?
-Детей не жалко?
Она оглянулась на своего сына.Новые брюки были в крови, куртка тоже. Он бережно шмыгал носом и вытирал его бесконечно пропитанной кровью салфеткой.
-Мамаша, улицу, дом где проживаете, паспортные данные, продиктуйте пожалуйста-попросил полицейский.
Она тихо продиктовала и оглянулась, вокруг стояли и сидели пятнадцатилетние ребята. Одна девушка держала за колено парня и плакала-представляете,они как налетели со своими дубинками и ударили его по колену, а он даже пошевелить коленом сейчас не может.
-Все пройдет, скоро приедет скорая и окажет медицинскую помощь-проговорил полицейский.
-Ваня, а ты веришь в Бога?
Он распахнул рубашку, на груди висела серебрянная цепочка толщиной с палец и крест, почти как священнический,-крупный, массивный.
-А знаешь, что такое нарушать заповедь-Не убий? Ведь это не только убивать, но и бить ближнего своего -это грех тяжкий на душу взять. Может хватит, Вань? Может семья дороже? Детей то сколько?
-Двое. Две девочки-четырех и шести лет.
-Ну вот видишь, значит есть ради чего жить?
-Есть-она видела, что гордость сменилась покорностью.
-Вот сейчас экпертизу пройдете, что губа разбита, нос нужно осмотреть и напишите заявление-не унимался полицейский.
У нее в голове вдруг отчетливо зазвучала знакомая музыка со словами из песни:
"Ночь глубокая, тихо шумят сады..
Только ты не спишь, мама моя,
Слышу шёпот губ, всё повторяешь ты
В жаркой мольбе своей имя моё.
Что бы делал я, если бы не было
В испытаниях рядом тебя?
Мама, ты меня к Богу направила
И в Церковь Божию меня привела.
На лице твоём, с детства знакомом мне, Жизнь оставила горя следы,
Часто так своим непослушанием
Ранил, не думая, плакала Ты.
Седина уже есть на висках твоих,
Знаю, милая, всё это я,
Но прошу тебя, мама, меня прости,
Что причинял тебе горести!
Пусть воздаст Господь Всем нашим матерям
По молитвам их за всех детей,
Чтобы в вечности мамы увидели
Всех сыновей своих и дочерей."
Она перебирала струны гитары и мысленно сетовала на мужа, который уговорил ее много лет назад спеть эту песню перед детдомовскими детьми, которых пригласили на Престольный
праздник местного храма.
На середине песни ее глаза остановились на плачущих глазах шестнадцатилетнего мальчика. Она еле сдержалась, чтобы не заплакать самой и не оборвать эту песню на половине.
-Мамаша,вы слышите меня или не слышите? Доктор приехал. Нужно осмотреть вашего сына и написать заявление.
Она оглянулась, это были его глаза!!!
-....Ваня......Ваня..... дай слово, что такое больше никогда не повторится.
-Да, да, я обещаю Вам.... -она резко прижала его к себе и обняла крепко-крепко, как-будто боялась, что он ее оттолкнет.
Как? Как он мог приехать и оказаться здесь за тысячи километров? Десяти прошедших лет, от места ее молодости и встречи, которую она долго не могла забыть?
-Мамаша, так вы будете писать заявление? -снова спросил полицейский.
-Нет,нет, не будем. Нельзя, понимаете, нельзя жить и не прощать ближнего. Правда, сынок?
-Правда, мама! Подумаешь подрались. С кем не бывает?
Они стояли друг напротив друга...
-Храни тебя Господь,Ваня! Береги себя, свою семью и детей! И прости и меня, грешную!