Привезли в поместье нас,
в бывшее поместье...
Дом господский срыт как класс,
лагерь честь по чести.
Где коровники, мы спим.
А в сарае книжки.
В церкви завтраки едим,
булки и коврижки.
Второгодники?.. Не серь,
им в деревне драться.
Среди них есть ухарь-зверь,
знает, как бараться.
А за кухней запашок...
Выгребные ямы.
Я себе даю зарок,
лучше уж в бурьяны.
Вон девчонки в баньку—шасть!
Крыски, письки, лыски.
Скоро, не теряя масть,
будут хорошистки.
Брысь на панцирь, надо спать...
Хорь! Ты обоссался?
На конюшне ссут в кровать,
чтоб не задавался.
Рифмы прыгают в мозгах.
Даже на линейке.
Дунет в горн один валах—
вольно, неумейки...
Колокольня есть и крест,
на кресте том галка...
Полдник смёл в один присест,
в дождь мне галку жалко.
Эй, не вляпайся в говно—
много и огромно.
Это было жуть давно,
дореволюцьонно...
Здесь младенец Бутурлин
спит. Давно окуклен.
Лихоманка, ранний сплин...
Не жилец был, щуплый.
Мастер по граниту, зырь,
параллелепипед...
Выбил буковки, цифирь...
Мох пальчушки щиплют.
А младенца житие
было очень кратко.
Мать в батистовом белье,
у отца сопатка.
Граф младенчик Бутурлин!
Отзвонил бубенчик...
Всё! Закрыт мiръ-исполин.
В животе леденчик.
Ну, могилки, смерть и вонь...
Мы ж неуязвимы.
Папы-мамы, взрослых бронь.
Годы?! Недвижимы.
Что случилось позади?
Да, застыло нечто...
Всё для нас, всё впереди,
будет длиться вечно.