На улице не то чтоб зимний ад,
но льдины с крыш прохожих бьют без жалости.
Небесный потолок, нависший над
проспектом, каплет спесью и державностью.
А мы зашли в какой-то тёмный бар
с камином, нашпигованным поленьями.
Там бил джазмена бородатый бард
в пропахшем дымом свитере с оленями.
Угрюмый зал курил и выпивал,
а бард за баттл зрелищем приплачивал:
как грушинский далёкий фестиваль
агента джаза кием околачивал.
Но тут бог весть откуда, из углов
сбежался хор курсантов из училища.
Дурь выбил из убогих драчунов,
И снова разошёлся, чтобы пить ещё.
Но что бы Шнуров там себе не пел,
а музыка для мужика российского -
не плач о рабстве в джазовой трубе,
а повод, чтобы выпивши спросить с кого.