В начале девяностых в наших селах жила дурная традиция: 14 января, когда приходил старый новый год, в потемках по улицам начинала ходить молодежь, и будто получив от кого-то негласную индульгенцию для злых дел, торопилась сделать как можно больше пакостей людям..
В два часа ночи в нашем дворе появилась одна из таких ватаг. Яростно забрехал пёс, оповещая о незваных гостях, жена в ночной рубашке бросилась к окну. Один из «гостей» уже бил собаку, другой ломал сучок клена, чтоб заклинить им входную дверь, третий кидал снег на порог веранды, чтоб после облить его водой.
Я включил свет, черная толпа, бестолково толкаясь плечами, ринулась через калитку назад. В одной из школ района после той ночи было общее построение. Директор школы А. Микулин только что прошел по сельским улицам, увидел все «героические» дела своих учеников и сказал.
-Уроки начнем только после того, как вы поставите всё на свои места, на всех улицах и дворах. А там лежали и перевернутые телеги, и поваленные поленницы дров.
Но этим эпизодом приключения нашего пса не закончились. На следующую ночь опять послышался его голос. Он жаловался. Я оделся и вышел на веранду. На ней лежали белые кучи снега, за стеной гудел буран и скулил пес. Он звал на помощь. Видно заносило конурку. Я сбросил крючок запирающий дверь и толкнул ее от себя. Придавленная тяжестью сугроба, она не подавалась. Пришлось осторожными рывками раскачивать ее, а когда образовалась щель, и в помещение хлынул поток снежной пыли, придерживая ее руками, осторожно протиснулся во двор. Увязая в сувоях*, принялся раскидывать их, белый смерч стал бешено крутиться вокруг меня, вихри его поднимались к ночным небесам, холодной влажной маской облепляли лицо. Отпустил собаку, вернулся в дом и сел за печатную машинку.
На следующую ночь опять отпустил собаку, но вдруг на улице сухо ударил выстрел, и утром она не вернулась.
-Дурная башка, подумал я,- отмучилась твоя душа, освободилась от цепочки..
Но местный охотник Виктор Севастьянов стал успокаивать меня.
-Видел я вашего Бимку, он сейчас на собачьей свадьбе.
У меня вспыхнула надежда, но не очень верилось, что всё закончится благополучно. Прошли сутки. Ощущение потери болезненно давило на психику всей нашей семьи. Угнетало сознание, что совсем рядом живет чья-то злая воля, и она хочет изменить привычный ход нашей жизни. Два дня подряд никто нас не встречал у порога, не смотрел просящим взглядом в глаза, не лаял во дворе. Заходите в гараж, в сарайки, берите что хотите, никто вам слова не скажет.
Но вот недалеко от нашего двора послышался лай. Я выбежал на крыльцо с куском хлеба, но оказалось, что пробежала чужая дворняжка. Бросил возле конурки кусок мяса, он исчез, а там где лежал, протянулся след, а чей так и не разобрался.
Сердце подпрыгнуло в груди от радости, когда увидел на улице собачью процессию. Не поверил своим глазам, среди вереницы разномастных мохнатых зверей трусил и наш пёс. Я сунул ноги в валенки и выскочил на вечернюю улицу. В руках моих поводок и кусок хлеба, рядом со мной свежая собачья тропа. Она уже остыла, а вся свора скрылась за углом соседнего дома. Мороз жег кожу лица, стягивал её, надо было уходить домой, но через пару минут показался Бим. Низко наклонив голову и вытянувшись всем телом, он возвращался. Видно в нем еще жило большое желание оставаться свободным, он хотел уже поворачивать в ближний проулок, но вдруг, будто вспомнив что –то забытое, повернул ко мне. Он пропадал два дня, нос его до глаз была залеплен снегом, пёс крутился возле моих ног, и виновато вилял всем телом. Он был почти безумен от избытка пережитого, от голода и вины за свои прогулы. Дал ему хлеба, он кинулся на него с такой жадностью, что я с опаской проследил за его клыками, боялся, как бы он не отхватил один из моих пальцев.
Все в доме радостно улыбались, когда я сообщал о возвращении нашего пса, улыбалась и жена, которая без конца называла его пустобрехом.
- Ну и зла в нем!- говорили про него пьяницы. Он не переносил их запаха.
Мы все знали, что наш пёс большой актер и зла в нем не столько, как он старался изобразить. Он всегда жил в уверенности, что даже на цепи может влиять на все живое с помощью своего бешеного лая, а иногда даже и начинал грызть цепь, показывая, что если он ее порвет, начнется казнь для любого его врага.