Цедить сквозь зубы холод января,
Как пьют компот из трехлитровой банки,
Когда на всех наречьях костерят
Заторы и ознобы до изнанки...
Мороз колюч. Он тот еще фигляр -
Любитель леденцов и манекенов,
Я соглашаюсь жить под звон фанфар,
С душой, ушедшей в чашечку колена.
Рифмую бегло на клочках бумаг,
Смешав слова с остатками микстуры,
И ежусь, что грешу пером за так,
Усугубляя вес макулатуры...
Обвалом снег. Нездешняя зима
Мосты разводит, как разводят руки,
Сошедшие, наверное, с ума
Два человека с именем разлуки.
И звон в ушах, и мысли все острей,
Но хватит бормотать без интереса,
Что непригодно к выпечке теперь
Крутое тесто прежнего замеса...
Озябшая ворона, сев на столб,
Горланит так, как будто в зиму вмерзла,
И я, одернув сбившийся подол,
Бросаю хлеб на крик ее двугорлый.
И заношу себя в реестр транжир,
Иду, кромсая безупречность снега.
Мой город – вечный сноб и дебошир,
Отходит после бурного ночлега.
Сбивает шапки снега с фонарей,
Но, черт возьми, я тоже не святоша!
Нам обеднеть в холодном январе,
До огрубело-выветренной кожи.
До скользких тротуаров и дворов,
Прикрывших наспех ветхую убогость
Пушистым снегом, вроде на Покров,
Или чуть раньше, мне уже не вспомнить...
Но Бог ты мой, пока еще живем!
И я по переулкам рикошечу,
Чтоб узнавать невидимым чутьем
Его шаги в любом идущем встречном…