Земная прививка. Рассказ

               
               
               
               
                И взял Господь Бог человека, и поселил его в саду
               
                Едемском, чтобы возделывать его и хранить его.
               
                ( Книга Бытия, гл. 2, 15 )
 

     ЙОХХУ МЕДЛЕННО ВОЗВРАЩАЛСЯ  из провального забытья, не похожего на обычный сон. И очнулся не от жарких лучей, светивших в лицо, а от щекотания на груди: кто-то осторожно трогал его бороду. Потом появились звуки… Странно, как гулко и совсем рядом плещется прибой. И вдруг с удивлением осознал, что около него  переговариваются несколько голосов, что было немыслимо, но еще поразительнее - он не понимал ни слова! Где же он оказался? И ничего не мог вспомнить.
   Йохху с усилием приоткрыл веки, чуть шевельнул занемевшими пальцами, ощутил под собой песок, значит, он и вправду лежит на берегу. Голоса вокруг сразу радостно оживились. Он посмотрел вверх, покосился в стороны - над ним склонялись  незнакомые, очень загорелые черноволосые адамы, и несколько пар любопытных глаз ощупывали его с макушки до пят. Кто-то настойчиво теребил за руку, другой пытался приподнять ему голову, шепча у самого уха. Запыхавшись, еще подбежал очень маленький адам, плюхнулся рядом с Йохху, взрыв коленками песок, и протянул воду в какой-то неведомой скорлупе - ни вкуса, ни запаха, и хрустит в пальцах. Но вода была вполне похожа на обычную воду, а во рту так  пересохло, что приподнявшись на локте, Йохху жадно выпил все до капли и благодарно покивал.
   Он заметил, что все прислушиваются к одному адаму с редкой бороденкой вроде мха, и ловя его взгляд, хотел спросить - кто они? И что произошло с ним самим, почему он лежит у края большой воды? Но тот лишь беззубо улыбнулся, прошепелявил непонятное, и все тоже заулыбались, помогли Йохху встать, и окружив, повели по берегу куда-то вглубь, к густым зарослям. Один адам шел перед ним совсем вплотную -  закрыть что ли старался? - и Йохху то наступал ему на пятки, то натыкался грудью на затылок - настолько он был выше всех остальных.

  Но больше всего встревожило Йохху, что как ни оглядывался он по пути, как ни задирал голову, выворачивая шею, нигде наверху не находил второго глаза Всевидящего Который Повсюду. Да и этот единственный, от которого разлетались слепящие лучи,  будто подменили - таким непривычным был свет. Куда же он попал?! На их берегу один глаз Всевидящего цветом напоминал плоды с дольками, которые так заманчиво пахнут. А другой был ни на что не похож, сплошное нестерпимое сияние - смотреть нельзя! И большая вода здесь тусклее, чем на их берегу. И все зачем-то говорят голосом. Шумят и горланят, как крылатницы над водой, даже голова заболела, а понять их невозможно…  Где он оказался? Что с ним случилось?
   
    НАКОНЕЦ, ПРОЙДЯ СКВОЗЬ ГУСТОЙ ЛЕС, странные спасители привели Йохху на широкую поляну, где они по-видимому жили. Тут везде стояли какие-то… даже непонятно, как это назвать? Сплетенные из толстых ветвей и жесткой травы, вроде перевернутых птичьих гнезд, только очень большие. В середине поляны на земле сидели евы и что-то толкли и терли на плоских камнях. Некоторые совсем безобразные, ссохшиеся и мрачно глядящие исподлобья - на их берегу таких не встретишь. Но другие ничуть не хуже, чем евы, которых он привык видеть - свежие, гладкие и веселые, они все чему-то смеялись в ладошку. Только на одну, с огромным животом, было неприятно смотреть. Зачем же она так объелась? Теперь вот еле ходит… Все евы были замотаны во что-то пестрое, мягкое на вид - неужели здесь такие листья? Волосы у них туго перекручены сзади, а на шее, на руках и ногах навешены и поблескивают… Йохху снова не знал, как это назвать.

      Еще издали заметив пришедших, отовсюду сбежались мелкие вертлявые адамчики, и в который раз Йохху удивился, ведь на их берегу таких никогда не было. Он изумленно оборачивался,  разглядывая эту невидаль, а те таращились на него. Да еще подпрыгивали, визжа на все голоса, и показывали на него пальцами. Что смешного они в нем нашли? Даже внутри противно заскребло… С ними еще был неприглядный зверь, который злобно наскакивал и хрипло пугал: хаф-хаф! Ох, где же я? Всевидящий, помоги, забери меня отсюда!
   
     Йохху слегка обернули так же, как других адамов, чем-то пестрым, приятным на ощупь, но это были вовсе не листья, странно… Зачем им такое? Они ему что-то втолковывали и при этом часто повторяли одно слово, показывая руками на густую бороду. Йохху решил, что его так назвали - Бородатый. А может, им такую же бороду захотелось? Еще бы, у них-то и лицо, и тело совсем голые. Потом ему дали поесть, сунули в руку незнакомые плоды, он осторожно попробовал - оказались сочные, сладковатые. А сами адамы уселись тут же на земле и громко заговорили вразнобой, в чем-то друг друга убеждая. Йохху не спеша жевал, облизывая сок с пальцев, и присматривался к ним. Сейчас, когда его оставили в покое, он понемногу, и уже не только по лицам, начал понимать, о чем они говорят, тем более, что решалось главное - как с ним поступить. Перехватив чей-то взгляд, он даже улавливал значение отдельных слов! Именно так, обходясь без голоса, все общались на их берегу. Просто молча посмотришь в глаза и подумаешь о чем-то, а другой уже знает. Вслух они только смеялись или издалека звали по имени.
      Про Йохху адамы, похоже, совсем забыли. Они кончили спорить и теперь над чем-то хохотали, сгибаясь пополам, хлопали друг друга по плечам, и было ясно, что  потешаются вовсе не над ним. Когда Йохху потихоньку поднялся, никто даже не заметил, и он решил пойти оглядеться вокруг. Неподалеку, на траве перед гнездом сидела ева и качала на коленях небольшого зверька. Йохху стало любопытно, он подошел ближе, присел на корточки, и оказалось, что она держит древесного прыгунца. Такого крохотного и еще без шерсти он никогда не видел! Открыв рот от удивления, а потом заулыбавшись от уха до уха, Йохху даже не рукой, а двумя только пальцами хотел тихонько погладить, а ева вдруг взвизгнула, хлестко ударила его по руке, вскочила и убежала, унося запищавшего зверька. До чего же странные они здесь… Он ведь не думал его отнимать.
   
    В полном недоумении Йохху побрел к евам, что сидели в середине поляны. Они по-прежнему делали что-то свое, непонятное. При его приближении стали настороженно коситься, особенно те мрачные, но он снова заулыбался и взглядом просил, чтобы его не отталкивали, он им не помешает. Тогда их лица смягчились - кажется, ему было позволено остаться рядом. И тут Йохху увидел невообразимое! Он даже не заметил как - в огороженном камушками круге внезапно вспыхнуло и заискрилось что-то неуловимое для глаз, но живое, рвущееся вверх и каждое мгновенье изменяющееся! Он задохнулся от радостного изумления, весь потянулся навстречу и наклонился, чтобы дотронуться… Ой, как больно! А-а… за что?! К нему подскочила ближняя ева, с силой отпихнула назад, а другая заколотила ладонями по бороде и по груди, сбивая жгучие искры. Ошалевший Йохху плюхнулся на землю, разглядывая остатки своей бороды и дуя на пальцы. Откуда-то взявшиеся вокруг адамы загоготали, корчась от смеха и взмахивая руками. Кто-то даже валялся на земле и дрыгал ногами. На себя бы посмотрел - ноги кривые, как у прыгунцов, а туда же… Вот еще один примчался, защелкал перед лицом чем-то острым, блестящим, на колени посыпались клочья волос. О, моя борода… И снова кругом хохот. Разве они не видели, что я ничего плохого не сделал, оно само набросилось на меня? Всевидящий, если ты видишь, как мне плохо - сжалься надо мной! 

    НО ЗАКОНЧИЛСЯ ТРУДНЫЙ ДЕНЬ, и вечером в сумерках Йохху поманили к одному из больших гнезд, куда уже забирались другие адамы и евы. Их гнезда были приподняты над землей на кусках стволов деревьев, и влезать надо было по скрепленным между собой толстым стеблям. Все привычно стали укладываться на разложенной внутри траве, а Йохху показали место у самого влаза. Потом опустили сплетенную из травы завесу, и вскоре засопели. А Йохху, хоть и был измучен за день, еще ворочался в непривычной тесноте, хотел спрыгнуть вниз и спать на земле, уже высунул голову, но вдруг совсем близко послышалось рычание. И это явно был не прежний хаф-хаф, а кто-то гораздо больше и страшнее. Но ведь он не заберется к ним наверх? Вон как спокойно все спят, значит, опасности нет. Поразмыслив так, Йохху успокоился, приноровившись, улегся и тоже начал засыпать. Вдруг в ушах возник тревожный нарастающий гул, он передернулся всем телом… и вспомнил! Голос Всевидящего Который Повсюду звучал непривычно ласково:
- Я отправляю тебя на Землю к людям, почти таким же простым, как ты, чтобы легче было привыкнуть. Поживи среди них, присмотрись вдумчиво и постарайся научиться полезному. Верю, что дурное не придет в твою голову. Но если тебе захочется чего-то необычного, помни - я все позволяю. А теперь спи…

    И еще одно воспоминание, всплывшее в памяти, отчасти прояснило непостижимое, что случилось с ним. В тот раз голос Всевидящего был печален и строг.       
- Я ли не воссоздал рай в этом новом мире, даровав еще одну возможность людям? Ум ваш изначально  сотворен совершенным, и не было нужды его изменять. Но я избавил вас от самых тяжких искушений - гордыни, зависти и кровожадности. Поэтому здесь нет для вас запретов. Я дал способность без слов понимать друг друга, чтобы не сеялась отныне вражда между людьми.
- А люди, это кто? Где они, какие?
 - Это все вы здесь.
- А что за возможность? Я ничего не понял…
- И не поймешь, как видно. Но скажу тебе - я был горд своими новыми созданиями. И как же вы огорчили меня безразличием и ленью! Неужели все мои старания напрасны? Но не буду вкладывать в вас знания и умения, вы должны сами достичь всего. Иначе вы не люди, а твари бессловесные и бездумные. И значит, я ошибся во второй раз.

    ВОТ ЗНАЧИТ, КУДА ОН ПОПАЛ - к людям. Йохху тяжко вздохнул... Не очень-то они приятные, все толкают его, насмехаются. И до чего же их много! Шумно, беспокойно, все время кто-то мелькает перед глазами, а маленькие лезут под ноги, боишься наступить. И все одинаковые, на  одно лицо - с трудом  различаешь. Зачем Всевидящий поселил здесь так много этих людей? Неужели мы ему совсем надоели?

    Тут в глубине хижины кто-то заворочался, поднялся, и наткнувшись сзади на Йохху, сердито буркнул… Перешагнул через него, отодвинув завесу, пожурчал наружу и полез обратно. Йохху потер спину и грустно вздохнул. Легко сказать - к таким привыкнуть… А как хорошо на их берегу - безмятежно, просторно, тихо… Слышно только плеск воды и певучих крылатниц. Там кроме их с Ойей живут и другие - столько, сколько пальцев на обеих руках, адамов и ев поровну. Но все в отдалении, на своей поляне, никто никому не мешает. И все очень непохожие, особенные. У них с Ойей волосы светлые, а у других темные - и как спутанная морская трава, и волнистые, и совсем гладкие. Глаза у всех тоже разные - есть светлые и темные, большие круглые и узкие раскосые.
     Было у них излюбленное место, где все они почти каждый день встречались - озерко  у небольшого горного водопада. Йохху и сам не очень любил купаться в большой соленой воде, особенно когда волны, гораздо приятнее плескаться в прозрачном озерке. Еще больше ему нравилось, задержав дыхание, поднырнуть под сверкающие, звонкие струи и оказаться за пеленой воды, падающей с обрыва. А потом сидеть на теплых камнях, изредка молча переговариваясь с кем-нибудь, и сушить бороду, расправив ее на груди. Рядом, тоже распустив мокрые волосы, их евы собирались в кружок и весело чему-то смеялись или собирали цветы, чтобы украшать ими голову. А кудрявая Элеля, как всегда, выводила голосом приятные звуки. Эти купания у водопада остались самым радостным воспоминанием Йохху.
    А Ойя сейчас его повсюду ищет, скучно одной. И кто теперь будет доставать ей орехи? Неужели Всевидящий про него забыл? Хотя в ночной вышине среди ярких искр что-то светится, как лимонная долька, лежащая на спинке. Может, это полуприкрытый глаз  Всевидящего за ним наблюдает? Но тогда помог бы хоть немножко, утешил. Или уже совсем его покинул? Чем он, Йохху, перед ним провинился? Случалось, конечно, что Всевидящий упрекал его то за одно, то за другое… Однажды Всевидящий спросил:
- Йохху, почему бы тебе не научиться плавать.
- А зачем?
- Просто для удовольствия. Еще и рыбы наловишь - блескунов, как вы называете.
- А что с ними делать? Они такие скользкие, в руках не удержишь.
- Если научишься высекать огонь, их можно поджарить, будет очень вкусно.
- Да ну… Зачем из-за еды мучиться? Мне и так все вкусно.

Иногда они с Ойей что-то считали, растопыривая и загибая пальцы, тогда Всевидящий выговаривал им:
- Вы бы хоть придумали, как числа называть.
- А зачем? - нехотя отзывались они. Ведь и так все понятно. Если надо показать, что чего-нибудь очень много, надо просто широко развести руками.

А как-то раз Йохху бродил по лугу и жевал семена высокой травы. Всевидящий посмотрел на него и сказал:
- Ты мог бы вскопать землю и вырастить много таких зерен из колосков.
- А зачем? Нам и так всего хватает, кругом разные плоды растут.
Как же разгневался на него Всевидящий! Скрыл оба глаза во мраке, дунул холодным ветром, посек колючим дождем, и на другой день тоже не показывался. А что Йохху такого сказал? Ведь у них и правда всего вдоволь: кроме всевозможных плодов есть   орехи - мелкие и большие, даже с вкусным соком внутри, а еще птичьи яйца.
   Конечно, если все припомнить, Всевидящему есть за что его упрекнуть, но чтобы так наказывать… Ох, лишь бы вернуться назад! Я все-все буду делать - научусь плавать, зачем-то ловить блескунов, копать землю и выращивать эти зерна, только спаси меня от людей, Всевидящий, забери отсюда!

     УЖЕ НЕСКОЛЬКО РАЗ ПЕРЕКУВЫРНУЛАСЬ в ночном небе лимонная долька луны - теперь Йохху знал, как ее называют. Он вообще многое узнал и почти притерпелся к жизни на чужом берегу. Но как же ему было тяжело… Поговорить ни с кем невозможно,  хотя он запомнил самые нужные слова на их языке и привыкал  говорить голосом. Редкий день проходил без насмешек над ним, попреков и тычков, но ведь чего только не приходилось ему делать! Йохху трудился для всех поочередно - вытаскивал на берег лодки, сети с уловом и тащил рыбу в деревню, собирал сухие ветки в лесу, рубил дрова, носил воду и большие корзины с кокосами, вскапывал землю и помогал чинить хижины. Бывало, что старые евы страшно ругались, споря - у кого он сегодня будет работать.
    Когда ему в первый раз дали нож, чтобы заострять колья, он тут же сильно порезал руку и очень испугался, как много яркого сока из нее вытекло. Сказали, что это «кровь». Раньше он лишь однажды укололся о длинную колючку и сильно ударился ногой о камень, тогда и увидел несколько капель. Еще его научили его плавать, хотя и с трудом, почти не бояться огня, открывать орехи ножом и есть мясо. Йохху пробовал даже нырять, но пока безуспешно. Он пережил тягостное время нескончаемых дождей, когда ручей, из которого они  носили воду, разлился сплошным потоком, подступив к самым хижинам, и все кругом пропиталось и набухло сыростью. Стало понятно, зачем жилища приподняты над землей. Йохху не раз порывался уйти неведомо куда… Но сначала опасался, что Всевидящий еще больше разгневается, а потом не решался остаться один и вроде начал привыкать. Кто знает, что может подстерегать в другом месте? А где искать свой берег, он не знал.

     БЫЛО И ХОРОШЕЕ. Йохху очень понравился всем малышам, кто уже сам бегал по деревне. Интересно, откуда берутся такие крошки? Увидев его, они радостно вопили и гроздьями повисали на нем, прося повертеть, и взяв по двое за руки, он быстро крутил их визжащих вокруг себя. Часто приносил им из леса что-нибудь вкусное или интересное, но никогда не ловил для них ни жуков, ни красивых бабочек.
    Ему отдали старую полуразвалившуюся хижину. Йохху, как сумел, укрепил ее, подправил и был очень доволен, что теперь может спать один, а не в чужой тесноте. Он стал жилистым и выносливым, руки окрепли, а подошвы и ладони загрубели. Сейчас  Йохху с усмешкой вспоминал, каким мягкотелым был раньше. А еще у него появился свой Гав-Гав. В деревне жили три таких зверя, два сытых и  злобных - хриплый Хаф-Хаф и пронзительный Гау-Гау. А третий был тощий, жалкий, и его голоса не было слышно. Этот и прибился как-то незаметно к Йохху. Куда он ни пойдет, Гав-Гав следом тащится, чуть обернется - тот хвостом завиляет. Ну, что ж, сказал Йохху - вдвоем веселее, оставайся со мной, и сделал ему настил из веток под хижиной. Так и жили вместе. Йохху иногда утаивал для своего Гав-Гав кусочки мяса, он подкормился, похорошел и даже начал робко подавать голос, вроде  сторожил.

     НО ВСКОРЕ СЛУЧИЛОСЬ НЕМЫСЛИМОЕ. Настолько ужасное, что Йохху невольно возроптал на Всевидящего - как он мог допустить? Однажды утром Йохху увидел, что несколько довольных адамов вытаскивают из лодки на берег какую-то тяжесть. Когда подошел ближе, увидел большой «живой орех», беспомощно перебирающий своими чешуйчатыми лапами. Йохху всеми силами - руками, глазами и вскриками упрашивал отпустить пойманный «орех» обратно в воду. Посмотрели - и хватит, ему же очень плохо! Но адамы лишь отталкивали его, посмеиваясь, и не давали подойти. А потом… Йохху стонал, вспоминая, что было потом. «Живой орех» начали  разбивать, вгоняя внутрь - в живое! - острый камень. Не помня себя, Йохху кинулся и отчаянно вцепился в руку мучителя, чтобы вырвать камень. Но один из стоящих рядом ударил его кулаком в лицо, а двое других сшибли с ног. Держась за разбитый бок и утирая рукой кровь из носа, он похромал прочь, не оглядываясь. Но вслед послышался хрясткий звук, который не забыть… Продравшись сквозь заросли, Йохху забрался в самую густоту леса, забился головой под куст и долго лежал там, глотая неведомую соленую воду, что текла и текла из глаз… Его отыскали, хотели повести назад, он упирался, никого из здешних видеть не мог. Но бок сильно болел, очень хотелось пить, и все равно он уйдет от них, только  чуть придет в себя.
    Когда вернулись назад, все уже сидели, и причмокивая, хлебали из глиняных мисок. Йохху тоже налили мясной похлебки, он вяло начал есть, не глядя ни на кого, но оказалось очень вкусно, он выскреб миску до дна. И тут снова раздался смех - ему весело объяснили, что он ел тот самый «живой орех». Йохху не успел отползти в сторону. Живот чуть не вывернулся наружу через горло, в глазах потемнело… Кто-то завизжал, кто-то страшно заругался, он уже ничего не слышал. Когда очнулся, почти стемнело, рядом никого не было. Йохху, пошатываясь, поднялся, снова побрел в лес и забился в глушь. Он даже не вспомнил о ночных опасностях - ни ползучиц, ни пятнистую тень, уткнулся в землю и безутешно плакал, пока не забылся сном. И никто его не тронул, ни в эту ночь, ни в следующую. Он два дня еще скрывался от всех, привычно питаясь фруктами и орехами. Если б можно было никогда не возвращаться к тем людям…
    Однажды он видел, как унесли в лес старого, сгорбленного адама, и больше его не было. Сказали, что старик умер и не вернется. Может, и с ним сделали то же, что с «живым орехом»? А когда-нибудь и самого Йохху они опустят в яму и забросают прелыми листьями и землей. Он мучительно думал и все не мог поверить… Неужели такое возможно, что и его, так не похожего на этих людей, никогда больше не будет?
 
    ТРУДНО СКАЗАТЬ, СКОЛЬКО ЕЩЕ РАЗ перекувырнулась долька луны в ночном небе, Йохху давно перестал считать. И не все ли равно? Теперь он ничуть не сомневался, что никакой это не глаз Всевидящего, а просто луна, которая светит сама по себе и к нему безразлична. Когда она бывала круглой, то наступали странные, томительные вечера, и лишившись покоя, Йохху часто лежал без сна в своем одиноком гнезде. Подолгу смотрел в неведомую высь, на россыпь мерцающих небесных светлячков, пока они постепенно не превращались в знакомое переливчатое сияние… Тогда сон уносил его к милому незабвенному берегу - и сон был, как явь.
    В одну из таких ночей Йохху послышались необычные звуки, будто какая-то ева  в полголоса разговаривала с его Гав-Гав, а тот слегка ворчал, но не гавкал. Потом внизу что-то заскреблось, отодвинулся край завесы… Луна светила ярко, и Йохху тут же узнал молоденькую еву, всегда украдкой улыбавшуюся ему, когда они оказывались рядом. Она быстро скользнула внутрь хижины, завеса скрыла лунный свет, и в полумраке ева вдруг приникла к Йохху всем телом и ласково зашептала в ухо. Он ничего не понимал и растерялся. Может, у них так принято и что-то означает? Ладно, не стану ее обижать и отталкивать. Когда меня учили плавать, тоже ведь хватали за разные места. А ева прижималась все жарче и настойчивее… Йохху недоумевал, чего она добивается, и как ему быть - хорошо ли это? В какой-то миг замер, тревожно прислушиваясь, ему почудился укоряющий голос Всевидящего. Но девушка так горячо просила о чем-то, прижимаясь ртом к его лицу и груди, а ее ищущие руки так оплели его, словно лианы, что Йохху уже не думал противиться непонятному натиску. И вдруг… что-то непостижимое произошло, он не узнавал своего тела - в нем вскипела  неукротимая жадная сила! Начисто забыв о Всевидящем, он притиснул к себе еву и - йохху! - как под бурлящую завесу водопада, нырнул в неведомое, жгучее, желанное...

     НА ДРУГОЙ ДЕНЬ ЕГО поджидали трое. Это были те самые адамы, которые замучили «живой орех», а теперь снова решили избить его, уводя подальше от деревни. Йохху догадался по грубой брани и жестам, что причина их злости в ночном приходе евы, кто-то увидел ее возле хижины. Но ведь он ничем не обидел ее, они могут сами спросить. Так и объяснил этим троим, что ничего плохого ей не сделал, наоборот, только то, что ей нравилось. Она была очень довольна и обещала приходить к нему еще. После таких подробностей самый злющий адам впал в дикое неистовство и набросился на Йохху с кулаками, а двое других встали наготове. Правда они не поняли, что перед ними уже не вчерашний, всегда уступчивый чужак. Ждали, что Йохху испугается и сникнет, но он со всей силы и высоты роста треснул напавшего по голове. Теперь против него остались двое.
    Ему еще не случалось драться, он ведь никогда не был мальчишкой, Йохху помнил себя только взрослым. Раньше на своем берегу он просто не ведал страха. Здесь довольно скоро узнал, но привык со страхом бороться. И сейчас, придушив его в горле звериным рыком, Йохху остервенело бился, не жалея ни крови, ни распухшего глаза, ни костяшек пальцев. За себя, за еву, за «живой орех»! Ему никто не поможет - бесполезно хныкать. О Всевидящем даже мысли не промелькнуло, Йохху обречен навсегда остаться здесь, и должен выстоять сам. Но именно сейчас, когда он был один против троих - ударенный очухался и снова полез в драку, Йохху захлестнула яростная сила, разом освободившая от прежней безропотности. Да, перевес на их стороне, его неминуемо одолеют и бросят здесь на песке, но легко он им не дастся. И Йохху был уже не один. Обычно пугливый Гав-Гав откуда-то кинулся ему на выручку и сзади кусал нападавших за ноги, истошно лая. Шум услыхали проходившие поблизости люди и растащили окровавленных противников. Йохху смог сам дохромать до деревни, а того треснутого им, даже пришлось нести, это зрелище мрачно радовало и придавало силы идти.

     НА СВАДЬБУ ЙОХХУ С ЖЕНОЙ подарили циновку, топорик и глиняные миски. А главное - отвели землю под огород. Йохху никто больше не смел тронуть, он ни от кого не зависел, только изредка его почтительно просили в чем-нибудь помочь. Он разглядел на берегу, как сделаны лодки, и сумел построить себе почти такую же. Вышла неказистая, но на воде держала, а рыбы здесь было много - только лови. Жизнь потекла спокойная, и даже сны про далекий берег перестали печалить. А какие настали ночи! Ради этих ночей не жаль днем крепко потрудиться. Лишь иногда он думал - значит, и с Ойей ему могло быть так же хорошо? Как обидно, что они не знали… Зато жена рассказала ему, откуда здесь берутся дети - оказывается, они появляются, если у евы вырастет большой живот. И улыбаясь, шепнула, что скоро и у них будет кроха. Йохху очень обрадовался, ему давно хотелось своего малыша, они такие милые и занятные!   

    ОДНАЖДЫ ДЕРЕВНЯ ЗАШУМЕЛА, засуетилась, из хижины в хижину неслись оклики, и все заторопились к морю, неся в руках связки ракушек и кораллы. Йохху решил полюбопытствовать и тоже пошел за всеми. Солнце так слепило глаза, что  сначала он не заметил причину волнения, глядя на столпившихся и чего-то ждущих на берегу, а когда посмотрел на море, то изумился, как в первый день. Возле деревянных мостков, далеко уходящих в воду, тихо покачивалось на волнах нечто невообразимое! Огромная белая лодка… Нет, это нельзя было назвать лодкой - такое чудесное видение, что дух захватило! А по мосткам шла к ним нездешняя, совершенно удивительная ева, с ней тоже нездешний молодой адам, и еще двое, но эти обычного вида, как из их деревни. Йохху по давней привычке назвал ее про себя евой, хотя конечно, она - «женщина», чудесная белая женщина. Волосы у нее были светлые-светлые, как банан внутри, а глаза - цвета морской воды. Ноги совсем голые, а ступни чем-то тонко оплетены, надо же! Когда она подошла ближе, Йохху уловил сладкий и волнующий запах, как от ночных цветов.
    Все окружили ее и загалдели, протягивая кораллы, небольшие ракушки в связках и крупные раковины, переливчатые внутри. Белая женщина рассматривала их, вертела в руках с яркими длинными ногтями, отстраняя одни, требуя дать другие и наконец выбрала несколько штук. Потом дала тянущимся к ней непонятные бумажки. Кому повезло, те их жадно хватали, толкаясь локтями. Интересно, что это может быть, настолько нужное? Двое провожатых оттеснили толпу, и загадочная пара повернула обратно к мосткам. Тут белая женщина обратила внимание на Йохху, который словно прирос к земле, не сводя с нее горящих глаз. Она приплыла сюда по большой воде, значит, может знать про Ойю! Но как же спросить у нее, не встречался ли им тот берег, где живет его ева, у которой почти такие же светлые длинные волосы? Он то умолял ее взглядом - она ведь должна понять без слов, раз так похожа на него! То с трудом пытался объяснить тем, другим, на здешнем языке, но никто не мог понять, чего он хочет? И не потому, что он плохо изъяснялся - живя рядом с женой, Йохху говорил уже почти свободно. Но какой ему нужен неведомый берег и что там за светлая ева? Все только пожимали плечами, а Йохху чуть не плакал от отчаяния. Но белая женщина вдруг взяла его за руку и повела за собой к диковинной лодке. Она все-таки поняла его и отвезет к Ойе! Молодой адам что-то сердито говорил ей, но женщина только фыркнула и отмахнулась. 
     И вот Йохху оказался внутри. Йох-ху!.. Ну и чудеса! Все было настолько невообразимым, что голова пошла кругом… Как же назвать это после их плетеных щелястых хижин? Стены вроде из дерева, но разве бывает такое гладкое дерево, что аж сияет? А еще повсюду искрятся какие-то  штуковины, и длинные, и круглые, настолько твердые на ощупь - как лезвие ножа! В деревне ножей было немного, их очень берегли, а здесь просто глаза разбегаются, сколько всего блестящего - куда ни глянь! И легкие завесы, и непонятные возвышения вдоль стен, и что-то почти черное, но ярко отсвечивающее, и пахнет так приятно... Пока Йохху озирался, от удивления раскрыв рот, белая женщина с улыбкой разглядывала его со всех сторон, даже рукой по спине легонько провела. Тогда и он на нее посмотрел, но тут же разочаровался. Вблизи она была довольно увядшая, ее совсем не хотелось прижать к себе и погладить. Голос у нее оказался хрипловатый, правда очень ласковый, но Йохху не слишком ей доверял. Белая женщина поманила его за собой, и они вошли в… как это у них называется? Нет-нет, я не хочу раздеваться! Не надо, уйди! Уф-ф, наконец-то… Ой, кто этот голый? И еще, и с другой стороны, и там! Что это? Я поднял руку - и все подняли, топнул ногой - и те тоже. Не я ли... это сам? Как в озере, когда смотришь в спокойную воду. Ага, все понятно. Ой, вода вдруг сверху полилась! Отбежишь - перестанет, подойдешь - опять льется…  Вроде смешок? Подглядывает она за ним что ли? А как хорошо стоять под теплой водой! Не водопад, конечно, но приятно... А это что за звуки? Йох-ху!.. То ли запеть хочется во все горло и запрыгать, то ли мчаться скорей к жене! Да, пора возвращаться, все равно толку от них не добиться. Йохху поискал взглядом, чем бы обернуться, увидел широкую пушистую ткань. Вполне подойдет, тем более, что здесь совсем не жарко, как ни странно. Озираясь, он пошел назад - вроде оттуда они пришли? - и услышал почти рядом сердитые голоса. Женщина и ее адам ссорились, она даже закричала на него. Адам со злым лицом выскочил из-за угла прямо на Йохху, хотел что-то сказать, ткнул пальцем ему в грудь, но махнул рукой и ушел.
     А белая женщина встретила его, как ни в чем ни бывало, лишь немного  раскраснелась. Она сладко заулыбалась и усадила Йохху на небольшое возвышение, такое мягкое на ощупь, как мшистый камень. А на другом возвышении перед ними была разложена всякая непривычная еда, и не в мисках, конечно, а в тонких красивых… кто их знает, как это называется. Йохху почувствовал, что проголодался и решил еще ненадолго остаться. Они с женщиной поели вдвоем, молодой адам так и не появился. Все было необычно и очень вкусно! Они пили терпкий сок из каких-то хрупких и насквозь  просвечивающих...  даже слов нет! Откуда-то сверху полились приятные звуки, но уже тихие, обволакивающие... Йохху совсем разомлел, да еще женщина подсела близко-близко, скользнула пальцами по колену, положила голову ему на плечо, и снова пахнуло ночными цветами. Потом в руке у нее оказались две маленькие тростинки, а в другой что-то щелкнуло, вспыхнул крошечный огонек и концы тростинок затлели. Женщина взяла в рот одну их них и с удовольствием вдохнула дымок, а другую протянула Йохху. Он покрутил ее в пальцах - тростинка ли? Понюхал - приятно, и тоже потянул в себя дымок, потом еще... Откинул назад голову, глаза сами собой закрылись, и перед ним поплыло, закружилось давнее переливчатое сияние...         
 
    ЙОХХУ ПРОСНУЛСЯ  НА ТЕПЛОМ ПЕСКЕ. Не открывая глаз, слушал мягко накатывающие волны, пытался вспомнить, вернуть что-то неуловимое…
- С возвращением, Йохху!
Почти забытый голос Всевидящего резко вмял его в землю, словно грубой ногой наступили на горло. «Зачем? » - невольно мелькнуло в голове… Йохху обреченно вздохнул, весь сжавшись. Он не успел придушить мысль.
- Опять ты за свое? Глаза б не глядели! Может, скажешь, что не нужно было тебя  возвращать?
- Да я ничего...

    Вроде стихло? Разгневался Всевидящий и отвернулся. Ладно, пока обошлось без урагана. Йохху сел, обхватив колени, и долго-долго смотрел на море... Почти такое же, как там, только чуть ярче. Обернулся на торопливые шаги - увязая в песке, к нему бежала Ойя, протягивая руки и вся сияя удивлением и радостью. Йохху ласково обнял ее за плечи и погладил по светлым волосам. Она счастливо разглядывала его, теребила  вопросами, и смеясь - ойя! -  трогала подстриженную бороду. Тащила к водопаду - пойдем скорей, как все обрадуются! Йохху улыбался, и что-то сбивчиво отвечая, не сводил восхищенных глаз со своей евы - какая она, оказывается, красивая! Раньше ведь не знал, зато теперь… Он искоса с привычной опаской взглянул на небо и тут же сам себе усмехнулся.
- Чему ты смеешься?
- Идем со мной!
Йохху за руку быстро повел Ойю к густым прибрежным зарослям. Найдя укромную полянку подальше от излюбленных всеми мест, наломал молодых стеблей бамбука, а ей велел нарвать тонких лиан и мягкой травы. Ловко соорудил прямо на земле маленькую хижину, и Ойя тоже помогала, как умела, а когда все было готово, даже захлопала в ладоши, так ей понравился зеленый домик.
- Но зачем это, Йохху? 
- Сейчас узнаешь...
Он посмотрел наверх - небо едва виднелось в переплетении густых деревьев. Хитро  улыбнулся, и пригнувшись, за руку потянул Ойю внутрь хижины.

               
               
                К О Н Е Ц


2019г.
Иллюстрация - авторский рисунок.


Этот рассказ - участник конкурса "Они к нам" на сайте ЛитЛайф - https://litlife.club/authors/108825