Этот жизненный эпизод, вроде бы ничего не значащий, почему-то крепко зацепил мою память.
Так уж распорядилась судьба, что мой дед доживал свой век в маленькой немноголюдной деревеньке, какие наполняли центральную Россию. Жил он один. Бабушка умерла, а дети разъехались кто-куда. Менять своё житьё-бытьё дед категорически не желал и напрочь отгонял все мысли и предложения о переезде к детям в городские условия. Я, как-то приехав его навестить, был поражён преданностью старого русского человека своей малой Родине, который даже несмотря на непростые, можно сказать «спартанские» условия жизни не видел себя вне её. Дед уже не держал корову, основную деревенскую кормилицу. Из живности осталось несколько куриц с петухом, да «боевая подруга» Василиса — лохматая кошка с преданными и необычайно умными глазами, единственная, спасающая от одиночества, каждодневная собеседница. Дед сторожил коллективный амбар с зерном, которое хранилось в качестве семенного фонда для будущего весеннего сева.
Снежная зима. Морозно. На улице темно, только откуда-то, с высоты светит тусклым прожектором луна, слабо освещая протоптанную в снегу едва заметную дорожку. Уходить никуда не хочется от тёплой русской печки, где на отполированных кирпичах лежанки дремлет, мурлыкая про себя какую-то песню, Василиса. Дед кряхтит, одевает свой старенький овчиный тулуп и идёт на свой пост, обходить вверенный ему объект. Василиса спрыгивает с печки и спешит вслед за ним.
И так повторяется каждый день (вернее поздний вечер), в любое время года, в любую погоду, и в дождь, и в снег, и в стужу, и всегда. Что их гонит? Наверное долг. Они вдвоём должны стеречь народное добро от расхитителей. Дед от воров, а Василиса от мышей.
Прошло много лет. Уж нет давно не деда, не Василисы. Но, когда я слышу напыщенные разглагольствования о долге, перед глазами встаёт тот самый эпизод: «Морозная зима. По тропинке среди сугробов, в тусклом свете луны идёт на работу сутулый старик, а за ним осторожно пробирается, отряхиваясь от налипшего снега, лохматая кошка».