Лисята оказались смешными и забавными, и быстро шли на поправку. Егорка не долго думая, назвал их Чук и Гек. Яша освоился на заимке, присмотрел себе широкий подоконник у правого от входа окошка и следил, чтоб Егорша не наваливал туда ненужный вОрону хлам. А их кормилец занимался хозяйством, удил ладошных окуней, варил уху, жарил картошку с грибами и пёк овсяные лепёшки. Чук и Гек заметно выросли за два с половиной месяца, им было почти пять, и они уже частенько поглядывали в сторону тайги. Поглядывал туда и Валет, поднимая шерсть и оскаливая брыла - что-то его постоянно беспокоило! Зима уже вступала в свои права, стояла середина ноября, у Валета вырос тёплый подшерсток, ему было жарко в избушке у печки и он, расположившись на снегу нёс караульную службу. Егорша починял охотничий инвентарь и готовился к зимнему промыслу. Зверь осенью полинял и теперь обзавёлся пушистой шерстью, которая ценится у скорняков.
Потом таёжник сколотил бочку для кислоты, где до весны будут мякнуть шкурки. И ещё две кадушки для засолки рыбы и грибов - в сарайчике было уже не повернуться, но зато его хозяйственная хватка делала зимнее меню разнообразным и питательным! К любому делу он подходил по-хозяйски и с азартом! Валет полулежал на снегу и наблюдал за всеми приготовлениями Егора и нет-нет, навострял уши в сторону леса.
И однажды между деревьев показалась лисица. Видимо давно нашла их по следу, кружила на дальних рубежах, поджидая удачного случая. Она смотрела в сторону заимки, не решаясь подойти к жилью. На Валете дыбом встала шерсть, он злобно гавкнул красивым тенором, поджидая Егора. А тот как раз подходил к избе с последних осенних рыбалок до ледостава, с удочкой и самодельным куканом с десятком нанизанных окуней. Увидев застывшую в одной позе лисицу, он понял, что это мать Чука и Гека. Подозвал лисят и бросив улов в торчащую из снега пожухлую осеннюю траву, он безоружный направился к могучему кедру, у которого застыла как мумия лиса. Но Чук и Гек не отходили от Егора, крутились у ног, пока он не подтолнул их в сторону дерева. Любопытные лисята, ростом уже почти со взрослую особь, принюхиваясь приближались к матери. А она повернулась в сторону леса, как бы зовя их за собой, и исчезла в снежном мареве. Чук и Гек бросились ей вдогонку, для начала тщательно обнюхав натоптанный лисой снег и тоже нырнули в белый туман. И не вернулись...
И только недели через три они появились возле заимки, повзрослевшие и осторожные, и лишь когда Егор увидя их, радостно закричал "Чук!!! Гек!!!" - они кинулись к своему спасителю, тыкаясь ему в коленки острыми влажными мордочками! Валет важно прилёг рядом на снег, порыкивая в сторону леса, где стояла лисица и ждала окончания аудиенции. Яша нахохлившись, взгромодился на лапу ели и одобрительно кивал клювом. Егорша бегом нырнул в избушку, разрезал пополам кусок сала и с помутневшими от радостных слёз глазами, вынес гостинец своим питомцам. Чук и Гек, не спеша, без прежней суеты, уплели угощение, лизнули его по очереди в открытые ладони и часто оглядываясь, направились к матери, чтобы снова скрыться в тайге. Но нет-нет, и захаживали бывшие питомцы к старой заимке, когда-то приютившей их, как родных...
С тех пор прошло четыре года...
Валет окреп и возмужал, в холке был около полуметра, серо-белая шерсть его сделалась пушистой и плотной, а светлые глаза с разными зрачками - голубоватым и зеленоватым - смотрели на мир радостно и приветливо! По утрам он возбуждённо носился меж стволов у входа в заимку, нагуливал аппетит, а ночью спал, закрывая собой порог, охраняя любимого хозяина, за которого не задумываясь отдаст свою единственную собачью жизнь! Хозяин его тоже изменился. Нет, не одичал! Но отвык от людей, хотя был ещё молод и привлекателен - русые волосы и курчавая бородка выгодно оттеняли его посмуглевшее от ветра лицо, с пухлыми губами и изумрудным взглядом. Да и ворон Яша вырос во взрослого самца, был нетороплив, знал себе цену и слушал Егора, всегда наклонив голову на бок.
Так и жили они втроём - двое суровых снаружи и нежных внутри таёжника и их пернатый, немного надменный друг, серый ворон Яша, который уже не мог представить свою жизнь среди птиц - так ему полюбились Егорша с Валетом! Они вели незамысловатое хозяйство, зимой ставили силки и капканы на лису и зайца, ходили в дальние урочища бить белку, неделями оторванные от своей уютной избушки и скучали по тихому потрескиванию дров в печи. Весной починяли всякие снасти, рыболовные и охотничьи, летом собирали целебные травы для настоев и отваров и ягоды для домашней наливки, рубили сухие стволы и заготавливали дрова. Осенью собирали грибы, развешивали боровики на нитке у печи для просушки, и такой в хатёнке стоял густой грибной дух, что аж голова кружилась. Вдыхали его, шевеля ноздрями и получая огромное удовольствие! Пёс во всём копировал своего хозяина, у них даже походка и привычки стали одинаковыми, и порой после дозы наливки, принятой Егором с устатку или от тоски, спали они обнявшись на полу у порога! Был Валет для Егорки и мать, и отец, и лучший друг. Только ворон Яша неодобрительно поглядывал на это панибратство, всю ночь ходил по широкому подоконнику, туда-сюда, и нёс караул за несознательного Валета. Яша хоть и любил их, но держал дистанцию и не допускал всяких там обнимашек-целовашек!
Но и про родителей Егорша не забывал, как и обещал, наведывался каждые три месяца, помогал по хозяйству, привозил из райцентра необходимые харчи. А отец, разменявший восьмой десяток, по приезде сына, как в праздник бил птицу и поросёнка, а мать томила их в печи с разными приправами - не на одной же дичи сидеть сыночку! Плюс увозил Егор от них и овощи с огорода, который сам же и обрабатывал. Но всякий приезд отдавался в нём старой болью, молодое тело маялось от воспоминаний, картины их с Пелагеей неистовой близости вставали так явно и ощутимо, что шибало в пот, и целую неделю потом на заимке он ходил хмурый и потерянный. Никак не удавалось полностью вытравить эту занозу из сердца, он злился на себя, уходил с головой в повседневные таёжные дела и заботы, но как только смеживал веки на своей просторной лежанке, так она появлялась перед ним - реальная и манящая - он ощущал её запах, мягкость кожи и опять, и опять мысленно не мог противостоять ей, чего-то ждал и на что-то надеялся. Но она, как уехала со Стёпкой в Москву, так и не было от неё вестей, а может и были, но родители просто не хотели тревожить Егора. Василёк тоже подался из посёлка и устроился на работу в райцентре, и хутор их почти совсем опустел...