Жил дипломат, смотревший трезво.
Любим двором и сибарит.
При этом лирик безнадежный.
И поцелованный Пиит.
Еще при входе, на опушке
Поэзии его пригрел
сам Александр Сергеич Пушкин,
благословив его удел.
Последний из плеяды гордых
и независимых фигур,
он стал свидетель баснословных
и первых вспышек страшных бурь.
По всем привычкам европеец,
он изучил вопрос на «пять»,
и был уверен, что России
нельзя Европе доверять.
Цивилизация? Прекрасно!
Но если нет за ней души,
ей справедливость неподвластна.
А без нее – иди, пляши!
Не потому ль и ненавидят
нас лилипуты всех мастей,
что света божьего не видят
за симулякрами страстей.
С его страстями по-другому.
Он от Некрасова привет
отверг, влюбившись по большому.
До книжек ли, когда рассвет
встречаешь с девой молодою
и весь в страстях?
Конечно, нет!
Как хорошо, что был Тургенев!
Он, через время, настоял,
и приложеньем «Современник»
«Стихотворения» издал.
Их прочитал Толстой и обмер,
и обомлел весь Петербург,
такой был пушкинский в них подверт,
мысль, и огонь, и твердый дух.
Тут в пору предаваться танцам…
Но, кто живёт на две семьи,
танцует много и без «шманцев»
с своими жёнами, с детьми…
К тому же, был он не тщеславен,
был очень скромен, как поэт.
Зато творил! Творил на славу,
вперёд на много сотен лет!
…Как «не дано предугадать,
Как наше слово отзовётся»,
так и Россию не понять.
Увы! Вокруг не богоносцы…