Листопад за окном, значит, скоро наступит зима,
И метель забросает древа перламутровой ватой,
И уснёт подо льдом в изголовье Катуни Сема,
Только я не усну, думки всё о той старенькой хате.
Два окошка во двор и одно на дорожную пыль,
Хоть и пыли той горсть - предпоследняя в улице узкой,
И не вспомнишь теперь, то была или сказка, иль быль:
Журавли у пруда и на самом крыльце - трясогузка.
Где уж мхом поросла и глухая, без окон стена,
И на крыше камыш, воробьи где и гнёзда уж свили,
Сад опал где уже, у пруда, где и ива мрачна,
Да и пруд сам угрюм - тишиною его обложили...
Буду просто глядеть, как сливается синь с бирюзой,
Как врачует волна полысевшего берега раны,
А потом немотой иль строки благородной лозой,
Улечу в синеву за твоим златовласым бураном.
А внизу под скалой будет также струиться Река
И шуметь ветерок, где-то там под созвездием Вега,
Только здесь у меня, на уставших от думок висках,
Не зима - листопад будет виться серебряным снегом...
На ладошку упал пожелтевший рябиновый лист
Будто снова напомнил о том мне, что Бремя не вечно,
Как бы не был ты свят и до искренней честности чист,
Всё однако зажгут по тебе поминальные свечи.
И накроют столы, простынями увив зеркала,
И проставят твоих Восхождений в Падения Даты,
А в твоём сентябре за тебя отрыдает ветла
И отмолят грехи, за тебя ли вот только закаты.
И травой зарастёт убелённый сединами Сад,
И тропинка сквозь Мглу оборвётся у самого края...
Я пока ещё жив, и персты поутру не дрожат,
Лишь Свеча вот в руке, всё дымит и трещит, догорая.