* * *
Образцовой стать домохозяйкой
суждено ей было. Суждено?
Всё могло иначе бы… Но зайкой
называет муж. А как давно
лето пахло мёдом и отавой,
сеновалом, звёздами, трухой,
и еврейской девочкой картавой,
и собакой Барбарой глухой.
И ещё, мне помнится, ходили
за черникой — полное ведро
приносили. Видимо, любили.
Что любили?.. Видимо, нутро
жизни прихотливое… А ныне
битого, прожжённого меня
в Петербурге, в каменной пустыне,
мучает какая-то вина:
нет весёлой девочки еврейской!
Солнечному щедрому лучу,
жёлтому за белой занавеской,
«Свет, прости, пожалуйста» шепчу.