Гребла Пелагея рывками, то и дело предоставляя шитику самому двигаться по течению и в это время отдыхала, ведь путь у них не близкий! Валет сидел, как вкопанный - знал, что шлюпка может черпнуть бортом, ещё свежо в нём было вчерашнее купание. Мысли Пелагеи скакали с одного на другое, беспорядочные и обрывочные... Вспоминала прошедшие четыре года, под журчание полноводной реки и под мерный плеск вёсел...
Как только Стёпкин набитый фасад приобрёл смотрибельный вид после дружеской кулачной разборки, они с Пелагеей покинули хутор без громких проводов. Добирались до столицы на перекладных, разговаривали мало, да и не о чем было. Сняли квартиру в Москве, благо Стёпка сразу вышел на работу. Пелагея моталась по городу, искала себе занятие и наконец устроилась в салон МТС. Того фурора, который она собиралась произвести, не случилось - в этом мегаполисе она никому не была нужна, народу тьма и каждый старался объегорить другого и урвать кусок пожирнее и послаще. Никто не кинулся к ней, осыпая миллионами и никто не падал в обморок от её неземной красоты, поэтому она, волей-неволей, держалась Степана. А он был одурманен её харизмой, прощал ей всё и вся, и принимал к себе после очередных загулов. Понимал, что дальше так продолжаться не может, ругал себя за слабость и трусость, но появлялась она - яркая и пьяная - и он опять был в её власти. Пелагея перепробовала многие виды столичных развлечений, но никто не предлагал ей руку и сердце, и она снова и снова возвращалась к Стёпке. Того, за чем она ехала в Москву, было у неё с избытком - а того, что она растоптала и бросила в хуторе, оставалось только в воспоминаниях. А мягкая и податливая любовь Степана её не возбуждала, в постели он был скучен и предсказуем. Так и жили они, ничего не обещая и ничем не радуя, чужие друг другу и этому городу!
Последний её двухмесячный загул оказался для обоих роковым - к Стёпе, которому в нынешнем году стукнуло тридцать, на работе прилипла какая-то восемнадцатилетняя малолетка, ходила за ним по пятам, не имея гордости и как-то на праздник, подвыпив, он представил её Пелагеей - соскучился наверно! Овладел той без огонька, а она млела и старалась ему понравится. Это единичное приключение так бы и осталось проходным, но вдруг оказалось событием знаковым - девушка понесла! Так судьба предлагала Стёпке вырваться из плена Пелагеи. Вернувшись из загула, как всегда под шафэ, та узнала, что он уезжает в далёкий северный городок, где он женится на этой тихоне! Так сказал её папа, приехавший за зятем после первого УЗИ. Степан, казалось был безраличен к своей судьбе, старая жизнь его измотала и была бесперспективна. Он плыл по течению, и не сопротивлялся. Пелагея, трезво оценив обстановку и не имея желания принять участие в конкурсе за обладание Степаном, собрала пожитки и взяла обратный билет...
И вот она зачеркнула прошедшие годы красным крестиком, как прожитый день в календаре и гребла, и гребла к своему прошлому. Не успел шитик коснуться мостков, как Валет пулей выскочил на них и собачьим намётом кинулся к Егорке! Пелагея, зачалив лодку, с тяжёлой сумкой ступила на его остров. Здесь было красиво и величественно! Неширокий ерик утопал в зелени кустов и деревьев, девственная природа манила и одновременно пугала. Стройные кедры стояли, как огромные карандаши, подпирая лохматой верхушкой небо, а разлапистые ели в изумрудных юбках, поражали длиннОй хвои. И среди всего этого буйства природы почти не выделялся обомшелый сруб, в котором метался в бреду Егорка...
С бьющимся сердцем ступила она на порог! Нет, она не любила Егора, но зато он любил её! А первая любовь не ржавеет! Он будет её тылом и каменной стеной! Теперь она позовёт его в Москву, вырвет из лап неприкаянного одиночества - и столица станет аргументом для её прощения! Так меряла она Егоршу своим аршином. А увидев его, распластанного простудой, метавшегося в жарУ по лежанке, испугалась, что не вытянет его на свет Божий... Но она обещала его родителям, что сделает всё возможное и невозможное, и отбросив сомнения и страх принялась врачевать бобыля. Поила целебными отварами и свежим бульоном, ставила компресы и растирала мазями, любуясь на его красивое мускулистое тело, которым когда-то обладала! Вела его нехитрое хозяйство, дивясь как ладно и добротно он его устроил, а спала на широкой лавке. Валет и Яшка зорко следили за каждым её движением!
Десять дней боролся Егорка за жизнь, с помощью Пелагеи и мамкиных снадобий. Иногда в бреду ему казалось, что он видит её - близкую и одновременно далёкую - он удивлялся и снова впадал в забытьи. Гулко надрывно кашлял, горя от высокой температуры. И опять видел Пелагею, она манила его, улыбаясь с хитрым прищуром, а он протягивая руки, хватал пустоту...
Но своевременное лечение и уход сделали своё дело, и однажды он проснулся с зарёй и шопотом позвал "Валет"... Пес метнулся к лежанке, и встав на задние лапы, облизывал вспотевшего друга, счастливо повизгивая! Ворон Яшка, встав на крыло, приземлися ему на грудь, аж он закашлялся... Жар спал, его кидало в пот и проснулся аппетит! И только тут он увидел спящую на лавке Пелагею, и сердце кинулось вскачь - от стыда, обиды и ...радости!
Ослабевший организм, такие эмоции сразу ввергли в сон, а когда он снова открыл глаза и увидел Пелагею, то не узнал её - это был другой человек! Совсем не та, которую он помнил, и которая не смотря ни на что, всё ещё жила в его мечтах! Эта стала жёстче, глаза колючие, столичная печать проглядывала во всём - в жестах, в словах, во взгляде. Он первый раз за эти две недели сполз с лежанки, и шатаясь пошёл на волю. День стоял почти летний, зелень благоухала, и птицы пели на все лады! Она приблизившись, поддерживала его, и пахло от неё совсем иначе, чем тогда на сеновале. Но ему было приятно, что она рядом, что наступило лето, и что он оклемался!
Потом, истопив баньку они попарились по очереди, хотя Пелагея рвалась потереть ему спинку. Но Егор почему-то не решался переступить эту черту - горький опыт был записан на подкорку! Смыв все хвори и былые обиды, они всем кагалом поужинали, изредка бросая друг на друга взгляды. Валет и Яшка нырнули наружу, нести караульную службу, а молодые люди разместились, каждый на своём ложе...