Иногда мы молчали, считали, что бесполезны,
тяжесть в теле была свинцовой, к земле давила.
И тогда наша жизнь казалась десятком лезвий: и ни выхода, и ни вдоха, и ни любви нам.
Может, слезы — это попытка сопротивляться, отрицать бессилие, встать во весь рост живыми?
Потому мы и ранились, не убирая пальцев, потому изнутри нас еще этот мир не выел?
Иногда нам казалось: повсюду одни руины, горсти пепла, саднящий привкус осевшей сажи.
А потом ниоткуда, из глины, из чертовщины
собиралось счастье, слепило, лепилось зримым.
Может, лишь потому мы и знаем, что правда — важно.
6.02.19