Послушайте, я дурацкая, но живая,
а вы не знали?
И вон тот, забившийся в угол,
седой всклокоченный воробей,
с иронично изогнутым клювом,
который шарахается от людей,
весь такой непростой,
он тоже живой.
И вот эта, которая кажется себе
уродливый жабой,
а внутри скачет на коне
в плаще и со шпагой,
героическая такая,
она тоже живая.
И этот умный, лохматый,
заикающийся,
во всём сомневающийся,
всегда виноватый,
похожий на трикстера,
до дна искренний
сын мой,
он тоже живой.
И ясно, что нас не несколько,
а миллиард раз по столько.
И всем нам больно.