Мой Париж, моя Греция вскладчину,
в жарких розах, с прибоем пивным,
вдохновение, пыл, - всё растрачено,
а на сдачу закуплены сны.
Растранжирена жизнь, разбазарена...
Но ещё по привычке храню
петербургского вечера зарево,
скуповатый пейзаж на краю
потускневшего за зиму города,
желтоватых хрущёвок картон,
никогда не спасавший от холода,
и любовь, как последний патрон.
Ни к чему прорисовка детальная,
если лед под ногами плывёт
и картинка, размывшись, подтаяла:
растворится, исчезнет вот-вот.