На рюмке с водкой хлеб ржаной, свеча горит и плачет воском.
Душе, истерзанной войной с собою справиться не просто.
Ведь нечем горе заглушить, - от криков, стонов, хрипов рваных
предсмертно-страшных – у души незаживающие раны.
Чинуши, тридцать лет подряд у «Обелиска Славы» в сквере
фигню, пиарясь, говорят… а мне ни с чем не соизмерить
насквозь пронзающую боль и скорбь по всем в афгане павшим.
Заткнитесь, пыл умерив свой, дав поклониться братьям нашим.
***
Души рвутся ночами к выходу, дабы Господу присягнуть…
боль такая внутри, что выдохнуть с жизнью хочется ту войну.
Я и Мишка… почти что сироты, остальных поглотил «Афган».
Скоро будут могилы вырыты с побратимами рядом нам…
Улыбаются лица детские, без ожогов пороховых…
вот такими, ещё до бедствия, их запомните образ вы!
Пусть приходят они, как Ангелы, к вам на помощь, сколь будет сил.
Пусть растерзанных и израненных ваша память не воскресит…
пусть предсмертными будят стонами эти мальчики только нас…
пусть их взглядами обречёнными смотрит в наши сердца война…
– Наливай-ка, Мишаня, с горкою, что-то в горле комок стоит…
выпьем, брат, не за долю горькую,- за погибших друзей своих…