В Долине обездоленных
В Долине обездоленных – затишье и покой:
ни гомона, ни гогота, ни ветра, ни войны…
Всё просто объясняется: здесь жизни – никакой,
под пеплом равнодушия мечты погребены.
В Долине обездоленных погасли очаги,
с тех пор как в час опасности не грянула труба:
прошли Долиной сонною коварные враги –
Лукавство и Двуличие, и Зависть, и Алчба.
Долину обездоленных без боя одолел
злой ангел самомнения, слепой гордыни бес:
где вялый голос совести от лени околел,
туда и голос разума не долетит с небес.
Черти
Собирая под знамя беды всех, кто жадны и лживы,
Упиваясь страданья вином в исступленье тупом,
По Стране подлецов рыщет сумрачный Демон наживы,
Ищет жертву за жертвой и ржавым сжинает серпом.
А за ним холуи: те снуют бесовскОю оравой –
Сотни тысяч сошедших с ума; легионы чертей:
Оскверняют они, опьяняют унынья отравой,
Растлевают сердца чёрным ядом вестей и страстей.
Оглушённое небо за тучей стервятников прячет
Утонувшее солнце; и раб, не ропща ну судьбу,
Источив свои слёзы, уже никогда не заплачет,
Даже если саму Справедливость увидит в гробу.
О власти вашей
Власть, вашу мать,
Нельзя оскорблять,
Поскольку она,
Как мамаша,
Жизнь вам дала! –
Такие дела:
Власть – это мать
Ваша!
Власти всегда
Во всём послаблять –
Везде оказать
Послабление:
Что требует – дать,
И, что там гадать! –
Восторженно выразить
Блеяние!
Полубоги
Вышли они из народа,
Пыль отрясли с сапогов, –
Новая, в общем, порода,
Сборище полубогов.
Всякое слово их – камень,
Жест их – ладонь на ребро:
Всяк загребает руками
Общее, в общем, добро.
В личное тащат корыто
Всё, что надеются сгрызть,
Приумножая открыто
Подлость, лукавство, корысть.
Ну, очень хитрый план
Во мраке не видать ни зги,
Хоть с фонарём смотри…
Кругом беснуются враги –
Снаружи и внутри.
У Путина есть хитрый план –
Ух, до чего хитёр! –
Чтоб ни один тупой баран
Чего-нибудь не спёр…
Но тащат гады за рубеж,
Но пилят, блин, бюджет,
Всё делят там себя промеж
От туфель до манжет.
У Путина есть хитрый план,
Чтоб мир торжествовал,
Чтоб ни один тупой баран
В стране не воровал.
Но что-то на душе горчит
(«Ах, наш Гарант не врёт!»):
Пока тупой баран молчит,
Его пастух берёт.
Макарошки по-русски
Болтуны вещают с трона,
Голосят: «Халва! Халва!» –
Но в стране, где нет закона,
О худом идёт молва.
Сверху лепят «достиженья»
Лиходеи-ловкачи.
Снизу признаки броженья,
Хоть без теста куличи.
В многословье много хлама,
А в желудках – ни шиша,
Но долдонит нам реклама:
«В тренде – русская лапша!»
Пигмеи
Вчера лишь считали ворон,
О большем и думать не смея, –
А нынче залезли на трон
Сомнительной славы пигмеи.
Вот мнут они скипетр в руке,
В другой они крутят державой, –
Мол, держат они на крючке,
На сворке, на привязи ржавой
Бесхитростный бедный народ,
Друг друга съедающий в розни, –
И строят они в свой черёд
Другие чудесные козни…
И думают: «так – на века!
Глупцы – примиритесь с потерей!..»
А в небе плывут облака –
Свидетели краха империй.
Потогония великая страна
Потогония – великая страна:
Здесь просторов и ресурсов дохрена.
Чёрным потом нефть сочится из земли, –
Ей цена – за единицею нули.
Слева – заросли невсхапанной тайги, –
Лесорубов в ней, ну что тебе можги;
Справа – заводи серебряных озёр;
Их, как грязи: не проедет бульдозёр.
Ну, казалось бы, и чем тебе не рай! –
Делай бабки да ладошки потирай…
Впрочем, есть у нас, которые и трут:
Краснобай, Ухват, да Выжига, да Плут.
Мир у них теперь в бездонных карманАх! –
Пусть все прочие проваливают nach.
Здесь напрасно всякий дурень счастья ждёт:
В рот не жалкому отребью льётся мёд:
Лижут патоку, прогнувшись до земли,
Единицу обступившие нули.
Государство это вестч в себе!
Государство – великая сила:
Кому хошь оно рыло утрёт, –
И оно никого не просило,
Чтоб рожал непотребный народ.
Остогрыздело быдло до рвоты! –
Государство всех видит насквозь:
«Слишком много вас хочет чего-то,
Слишком много вас тут развелось!»
Государство – не база снабженья:
Божество! – неподвластно уму,
По причине в себя погруженья
Для служенья себе самому.
Сердце как стекло
До чего же было мило! –
За окном всю ночь мело;
Сердце плакало и стыло,
Словно тонкое стекло.
Сердце плакало, но пело,
В окруженье белых вьюг, –
И кому какое дело,
Что окаменело вдруг.
Высота
Шурясь, вечер вытащил пращу,
Замахнул луну на три версты.
Я посмертной славы не ищу,
Чтоб сиять со звёздной высоты.
Отмерцаю лёгким огоньком
И угасну в ясной тишине,
К вечному нездешнему влеком, –
И того вполне довольно мне.
Не топчитесь тупо у креста,
Не рыдайте под оркестра медь:
Ждёт меня такая высота, –
Что там! – и луне не долететь.
В грядущем Граде
Людные улицы, светлые лица,
Солнца увесистый плод
Соком янтарным успеет налиться,
Прежде чем в силу войдёт.
Мысли о счастье, мысли о свете
Всякому сердцу близки
В Граде грядущем, где сорваны эти
Сети паучьей тоски.