Я не сдавался никому,
Помимо августа, пожалуй,
Когда распугивает тьму
Вечерний гром над гаражами,
Когда гроза рождает вдруг
Не застланную мглой полоску
И жёлтый свет, и тонкий круг
От чашки на столовых досках.
И вечером, и вообще –
Я в августе всё время вижу
Движенье тайное вещей,
В иные месяцы недвижных,
И жёлтый свет, и тонкий круг
От чашки на столе дощатом,
Как будто от тебя, мой друг,
Мне сообщаются закатом.
Как будто из иного дня,
Когда, не встретившись с тобою,
Я шёл, и с яблонь на меня
Сходило пламя золотое;
И оттого, что я горю,
Я так же тайно торжествую,
Как будто этим я дарю
Тебе, далёкой, жизнь иную.
Когда-нибудь в час труб и крыл
Воздастся, может быть, сполна мне
За то, что музыку любил
И вещи называл словами,
И, может быть, заметит внук,
Меня ворочая под лупой,
Тот жёлтый свет и тонкий круг
От чашки на дощечке грубой.
Но ты храни меня, храни,
Сама не ведая об этом,
За эти медленные дни
На медленном исходе лета,
За жёлтый свет и тонкий круг
От чашки на доске неровной.
Не выпускай меня из рук,
Мой ангел неправдоподобный!