синдром выпотрошенных бабочек, хроническ, запоминающ,
выдавив гомеопатией сегодня бездельных фраз,
идёт мимо зданий и ихних подъездных капищ,
как-будто и смерти однажды презря соврал.
в очках толи пыль, толи грязь, толи плесень покрыла память,
затевая опять запускать самострел эмоций —
это в комнате старой, замученной сквозняками
снимать (или просто жить) надолго не остаёца.
выпотрошено, сожжено и надето на стены игл,
ощущая смысл оставшейся жизни в блёстках —
тот, кто принЯл на себя каждое своё иго,
перестаёт чуствовать важность роста.
дышать трудно обычно под самый пустынный вечер —
словно шум мониторов создавал для дыханья ритм
(метроном, как музыка точных мелодий, лечит,
превращая твёрдое дерево в бейсбольную биту).
способы наслаждения постоянны, не изменились:
лучше бы мозг, но — кожа, глаза и уши.
какое-то щастье вечно взревает: сились —
и я, внимая, съедаю домашний ужин.
второй раз за день промывая очки и расходуя каплю мыла,
повторяю цикл прозрения и слепоты.
вечер вчера задел, поднимая кровать на вилы
и решая коды ядерных бомб на тык