Отсидел? Будто сон и тот срок и статья,
и теперь сквозь туман вижу снежные дали.
Только лица приходят, говорят и молчат,
а казалось навеки их там без имён закопали.
Как назвать этот холод и голод, тоску,
где желание жить, просто жить - это странно.
Встать, дойти, докатить и сказать: Я смогу!
Если проще упасть в ту холодную общую яму.
Снова в горле першит,тот песок,как закроешь глаза,
осыпает лицо, и в ушах снова взрывы.
Вертухаи кричат, что стоять нам нельзя,
ставим тачку на доски и запах могильный.
Все равны, коммунисты и белый, и поп,
Есть для власти, как водится, люди равнее.
Вслед за богом –начальник у лагеря, урка идёт,
Вот помощники им, чтоб добить, кто же злее?
Непривычно и сладостно, шум от машины в окне,
И кровать с белой простынью и покрывалом.
Может снова я вижу свободу, как было во сне,
В том бараке холодном перед побудкой на нарах.
Памяти отца Арсения.