Бежала в белом платье по росе
она по лесу, в ночь, босая.
Волос густые пряди, не в косе,
метались, по плечам спадая.
Погоня сзади. Ведьмин смех
как будто от стволов деревьев
был отражён, пугая всех.
Но гнались, страху не поверив
за нею девять палачей.
Но нету страха ведьме рыжей
ни от опасности нависшей,
ни от зверей, ни от людей.
Достигла полночь полнолунья.
Враги близки, их видно сплошь.
Оборотилась к ним колдунья,
Луна блеснула ей на нож.
И ведьма землю полоснула, –
и вспыхнул пламень между ней
и той погоней. Смерть вспорхнула
быстрее птиц для палачей.
И лишь последнее, что помнят
пред гибелью – её глаза,
как небо, где нигде кругом нет
ни облачка, лишь бирюза…
«Они – не жертва ритуала,
а жертва злости лишь своей.
Судьба всем жизни раздавала,
не роли Бога иль судей»
В глазах раскаяния нету.
Она к древесному стволу
прижалась, будто луч к рассвету,
увидев мщения золу.