Солнечный лучик, несмотря на задёрнутые на окне шторы, пробрался в комнату. Он весело заплясал сначала на стене, а потом начал щекотать Алёнкину щёку. И как не отмахивалась девочка от него, всё-таки разбудил её. Алёнка открыла глаза и сразу вспомнила: сегодня день рождения! Её день рождения! Она быстро вскочила с кровати и побежала в кухню.
- Мама, мама! Я проснулась! Мой день рождения начался!
Галина Алексеевна, хлопотавшая на кухне, оставила свои дела и обняла дочку:
- С днём рождения тебя, моя хорошая, моя доченька! Вот тебе уже десять лет. Я тебя очень люблю!
- Я тебя тоже очень люблю, мамочка, - проговорила Алёна, - можно мне прямо сейчас надеть новый сарафанчик и показать его Ире и Оле?
- Ну разумеется можно, только помни, что в двенадцать часов придут гости. Иди умывайся, прибери постель и наряжайся, а я тебе заплету косички.
- Всё спорилось сегодня в руках у Алёнки, и скоро она уже кружилась в новом сарафане. Его первый раз в жизни Алёне шила настоящая портниха, тётя Таня. Алёна три раза ходила к ней на примерки. Сарафан получился на славу, и очень нравился Алёнке. Сшит он был из не из ситца, а из маркизета. Алёна даже запомнила название ткани. Маркизет, ярко-синий с белыми и красными цветочками, мягкий и шелковистый, хорошо подходил для летнего наряда. Юбка сарафанчика, короткая - чуть выше колен, и пышная, по низу была украшена красивой оборкой. По краю оборки шли два ряда тоненьких кружев - белых и красных. Лиф сарафанчика тоже украшали кружева.
- Давай я тебе заплету косички, - сказала Галина Алексеевна, - ленты красные вплетём, они хорошо подойдут, бантики красивые сделаем. Будешь ты у нас самая нарядная, как и положено имениннице.
Наконец Алёна была готова.
- Ах, кто это такой красивый у нас сегодня? - любуясь дочкой, произнёс вошедший Пётр Гаврилович - отец Алёнки.
- Папа! Это я такая красивая! - кинулась к отцу девочка.
- С днём рождения тебя, принцесса моя! - обнял дочку отец, - наша ты радость!
Алёнка ещё раз полюбовалась собой в зеркало, надела белые носочки и, тоже новые, сандалики, специально купленные к дню рождения и выбежала на улицу.
- Ну побежала, - смеясь сказал Пётр Гаврилович, - боюсь я, что этот сарафан не доживёт до праздника, испачкает или порвёт.
- Ничего, она имеет право сегодня быть нарядной, - ответила Галина Алексеевна, - если порвёт, я другое платье приготовила, на всякий случай.
Время летело быстро. Алёна поиграла в классики с Ирой и Олей - сестрёнками-близнецами, с которыми подружилась, когда их семья поселилась в соседнем доме. Покружилась, показывая сарафан, перед Ниночкой и Юрой, своими давними соседями и друзьями. Помогла бабушке Маше, ещё одной соседке, выгнать к реке её уток. Настроение у неё было самое радужное. Но надо было идти домой.
До дома оставался совсем близко, когда из-за поворота навстречу Алёне вышла стая гусей. Они направлялись к реке. Гусей девочка не боялась, у них самих были гуси. Но это гуси Степановых... Все в округе знали, какой злой у них гусак - вожак стаи. Его в разговорах так и называли, выделяя из всех, - гусак Степанов. Он ревностно охранял своих гусынь и ещё не подросших гусят. Не подпускал ни взрослых, ни детей. Особенно он не любил детей, видимо, потому что мальчишки, иногда, дразнили его длинной хворостиной, или бросали в стаю камнями. У Алёнки тоже были натянутые отношения со Степановым.
Увидев Алёну, гусь вытянул шею и, угрожающе шипя и хлопая крыльями, двинулся в её сторону. Алёнке некуда было деться, на улице ни взрослых, ни детей. Путь к дому отрезан, сзади забор заброшенного сада. По заборам Алёна лазить умела и, когда гусак кинулся на неё, быстро вскарабкалась вверх, но... подвели новые сандали, уж очень скользкими оказались новые их подошвы. Алёна соскользнула, не избежать бы ей гусиной расправы, но в заборе торчал гвоздь, и Алёнка зацепилась юбкой своего нарядного сарафана за этот гвоздь и повисла...
Гусь некоторое время пошипел, хлопая крыльями, и, громко гогоча, повёл свою расшумевшуюся семью дальше, к реке.
Алёна висела на гвозде и не знала, радоваться ей или плакать. Радоваться тому, что не попалась под клюв и крылья гусака,
а плакать - потому что она чувствовала, как маркизет тихонечко трещит и рвётся.
Из-за угла дома вывернул Миша - друг Алёнки, он шёл к ней на день рождения. Увидев девочку висящей на гвозде, он сразу понял, что ему не снять её с забора. И Миша просто взял Алёнку за ноги и дёрнул. Юбка разорвалась, и Алёна шлёпнулась на землю. Выглядела она плачевно: юбка сверху донизу разорвана, ленты развязались, руки и ноги испачканы. Слёзы градом покатились
из её глаз.
- Что теперь делать, как я такая появлюсь на свой день рождения?
- Да, жаль, что уже поздно, - протянул Миша, - а то бы моя мама зашила тебе сарафан так, что никто бы и не заметил.
- Зашить? - вскинулась Алёна, - пойдём скорее к тёте Тане, она поможет.
Портниха Татьяна жила через три дома, она была во дворе, когда прибежали ребята. Посмотрев на Алёнку она, молча, взяла её за руку и повела в дом.
- А ты, кавалер, садись на скамейку и жди, - сказала она Мише. Тот послушно сел на скамейку под яблоней.
В доме тётя Таня велела Алёнке снять сарафан, потом повела её в кухню, налила тёплой воды в тазик, дала мыло и полотенце и велела вымыть руки и лицо, а потом и ноги, а также протереть сандали. - Носки я тебе внучкины дам, где-то
новые лежат.
Пока девчонка мылась, портниха обрезала неровные края разрыва на платье, нашла остатки маркизета, выкроила из него клин и вшила его в юбку. Когда умытая Алёнка вошла в комнату, тётя Таня уже разглаживала швы.
- Ну вот, готово, надевай, - сказала она, - рисунок немного не совпал, но если не присматриваться, то никто ничего и
не заметит.
- Как новое, спасибо! - радовалась Алёна и хотела уже бежать.
- Давай теперь ленты погладим и снова косички заплетём, - остановила девочку женщина.
Минут через пять Алёна и Миша, весёлые, шли по улице домой.
Во дворе уже собрались гости, все ждали именинницу.
- Вот и она, - произнёс Пётр Гаврилович, и удивлённо добавил:- чистая и нарядная, как и подобает виновнице торжества.
На крыльцо вышла Галина Алексеевна.
- Ну, именинница, приглашай гостей к столу, всё готово!