Средь ракит, в окружении мхов
чёрный пруд, словно глаз великана,
смотрит вглубь голубого экрана -
в чашу для отмыванья грехов.
Слухом, зрением, нюхом ловлю
с миром близость свою и несходство,
к сожаленью, заметить непросто
одинокую душу мою
тем, кому поручили следить
с высоты неусыпно за нею.
Да и я отыскать не умею
между нами незримую нить.
Так и надо мне и поделом,
проживая судьбы своей пьесу,
то на тьмы натыкаться завесу,
то сухой обходить бурелом.
Но когда мнится – выхода нет
(так бывало уже не однажды),
и нет силы для жизненной тяжбы,
впереди вдруг мелькает просвет.