Владимир Попов
МОНОКЛЬ
(повесть)
часть 5
ДИКИЙ СТОЛ
Половину кухни у Дикого Фотографа занимал стол.
Мы его смастерили года два назад: от упавшей сосны отпилили четыре чурбака, обшкурили и обнаружили «китайские иероглифы», написанные жуками-короедами; почистили и покрыли лаком. Это ножки! Сделали каркас – соединили брусьями, а на него приколотили половые доски длиною в три метра.
– На нём можно спать! – радовался Д. Ф.
А сейчас на этом столе чего только нет! Старые разобранные фотоаппараты, увеличители, разные очки, переходники и кольца, коробки с линзами, коробки с шурупами… Особенно ценились стёкла с воздушными пузырями и надколотые линзы с «паутиной и лучами». Осколки бутылок, фильтры, клей, пинцеты, отвёртки и… маленькая кувалда.
– Зачем она тебе? – спрашивал я. И он отвечал совсем по-еврейски:
– А вдруг!
За этим столом он и собрал для меня два монокля…
Самый простой монокль он смастерил из объектива «Гелиос» от зеркального «Зенита»: он просто разобрал его и оставил только одну переднюю линзу. Даже можно было наводить на резкость и работать с диафрагмой.
А потом он научил меня делать и «длиннофокусники» и «широкоугольники».
Теперь у меня скопилось около десятка моноклей.
Конечно, результат снимка всегда был неожиданным, а в редких случаях – и великолепным!
Погода тоже играла громадную роль: особенно я люблю «мокрый кадр». Съёмка после дождя давала угольно-графичный кадр.
ЛЮСЬЕНА ИЗ ДОМА НАПРОТИВ
На другой стороне улицы,
напротив «берлоги» Д. Ф.,
в аккуратном домике
с маленьким балкончиком
жила бездетная пара:
переводчики Леонтьевы.
Жора переводил
художественную литературу,
Люсьена – техническую.
Ходила легенда о том,
что она знает
все европейские языки:
Люсьена бурчала на мужа
по-немецки,
пела итальянские арии
и разговаривала с Жюли –
рыжей кошечкой –
по-французски.
Иногда по утрам
она забегала к Дикому Фотографу
и говорила по-русски:
– У вас есть похмелиться?
Фотограф гремел
бутылками под столом,
доставал заначку
и наливал ей
рюмку водки.
Люсьена закрывала глаза…
В этот момент
она была очаровательна:
в левой руке сигарета,
в правой – рюмка.
Она делала
первый глоток,
как бы смакуя.
Потом, запрокинув
кудрявую головку,
вы-пи-ва-ла
горькое лекарство.
Через несколько минут
её бледное лицо
покрывалось румянцем,
и в глазах
сверкали искорки.
Она шёпотом
произносила: «Мерси!» –
и вставала
в полный рост –
стройная и элегантная.
Напевая «Ла донна мобиле…»,
она подходила к двери.
Но, прежде чем уйти,
медленно поворачивалась,
лаская нас восторженным
взглядом.
Тихо улыбалась.
Поднимала правую руку
и ше-ве-ли-ла
тонкими пальчиками.
ПОРТРЕТ ПИКТОРИАЛЬНЫЙ
Монокля лёгкая вуаль,
как в итальянской акварели.
Голубоватая печаль
в глазах заметна еле-еле.
И неожиданно видна
едва заметная улыбка…
Сквозь облака прошла луна
очаровательно и зыбко.
Как изморозь. И, словно гроздь,
отражена на фоне мглистом…
Ты вся просвечена насквозь
на зависть импрессионистам.