Старуха сидит и горбится: «все мое»,
смеется жестоко, и смех переходит в кашель.
Жизнь подступает, за дверью шумит, снует, плачет, ярится, о чем-то таком поет, что сердце старухи сжимается — слишком страшно. Перстень на правой играет — рука дрожит, камень мутнеет, перебирая годы. Из кабинета часами уходит жизнь, эхо за дверью взбегает на этажи, старуха вздыхает: «мне это не угодно».
И кашель опять превращается в едкий смех, жизнь ходит около, гость дорогой и редкий. «Все это мне, обо мне, на полях заметки», — вместо ответа стоит тишина, как смерть.
«Вот бы хоть раз ещё вновь удалось суметь, хотя бы полраза, ну, пусть его, понарошку». Но в кабинете сыро и пахнет прошлым.
«Вот бы...» — и память срезается на хорошем.
И вместо ответа стоит тишина. Как смерть.
15.12.18