Глава I
Петрович открыл глаза. Играла музыка. Ярко светило солнце. Почти ослепительно. Петрович подумал, что такое солнце он видел последний раз в детстве. Прищуришь глаза, поймаешь в фокус луч и прикрываешь веки ещё больше, пока свет не разложится на радужные полоски. Тогда казалось, что ты и управляешь этим светом.
- Ты как здесь? - спросил его чей-то голос.
Петрович приподнялся на локте и увидел его. Он сидел в углу комнаты, прямо на полу. В той же одежде, что была на нем в последнюю их встречу: потертые джинсы, старый свитер и такого же возраста куртка. Худой, весь какой-то вытянувшийся, с длинными волосами, собранными резинкой. Кожа бледная, почти прозрачная, как будто долго недоедал. Синяки под глазами. Чёрная курчавая борода. Хиппи какой-то, а не будущий священник.
- А где мы?- спросил Петрович. Что-то подсказывало ему, что Архипова он никак не мог снова встретить. И если уж встретил, то значит это только одно - что с ним, с Петровичем, случилось нехорошее.
- В издательстве мы, - тихо и как-то безжизненно ответил Архипов.
Какое ещё, к черту, издательство? - подумал бомж. И тут только заметил, что комната, в которой они находились с Архиповым, странная. У неё были только стены. Вместо пола зелёная трава, сочная, большая, беспрестанно ходящая волнами от ветра. Ветер же был оттого, что и потолка не было, поэтому и солнце ярко светило, и вообще казалось очень близким. Шар его стоял почти над головами, но почему-то не обжигал. Какое могло здесь находиться издательство - Петровичу было непонятно. Кроме него и Архипова, вокруг никого не было. Стояла природная тишина: шумел ветер, шелестели травинки, воздух полнился какими-то естественными звуками, какие бывают летом на лугу или на полянке. Странным было ещё то, что Петрович видел все окружающее в полусфере, как будто мир отражался в мыльном пузыре или линзе.
Петрович подумал было, что опять перепил, допился до чёртиков, и все это ему грезится и он вот-вот очухается и придёт в себя.
- Я недолго ждал тебя, - откинув голову к стене и смотря в небо, сказал Архипов, - другие дольше ждут. Я все думаю, скажи мне кто-нибудь тогда, на платформе, что ты проживешь ещё только месяц, может, я и не кинулся бы тебя спасать. Хотя, наверное, все равно бы пошёл. Любая книга должна быть дописана. Это мне тут сказали. Не бывает открытых финалов. Чушь это.
Архипов говорил усталым голосом, медленно расправляя слова, как будто раскручивал конфетную обёртку, которую в детстве складывали, чтобы сделать из неё колечко.
- Кто тебе что сказал, тут же нет никого?! - раздражаясь, рявкнул Петрович, - опять хочешь жизни меня учить?! Ты ж даже не священник, ты ж экзамены не сдал ещё! Все это знали! Ты не имеешь права никого наставлять! Тоже мне, нашёлся!... - бомж грязно выругался и показал Архипову кукиш.
Пальцы его были странно чисты, под ногтями не было грязи, как и не было его незаживающих язв и ран. Петровича охолонуло от этого. Он вскочил со стола, на котором почему-то лежал, бросился к Архипову, схватил его и стал неистово трясти:
- Где мы? Говори, шелупонь институтская, где?! - кричал он. И ветер разносил это «где» чистым и ясным эхом.
- В издательстве, говорю же, в издательстве, - тихо отвечал Архипов, отводя с какой-то неестественной силой в худой руке руки Петровича, - сейчас придут корректор и писатель, будут заканчивать книгу. Меня без тебя не отпускают. Поэтому я и удивился, что ты так скоро пришёл, многие дожидаются годами, чтобы дописать книгу.
- Какую книгу, мил человек? - почти плача, спрашивал Петрович,- что ты ещё придумал, чтобы от пьянки меня отговорить? Я ж говорил тебе: не попадайся мне на пути! Ты ж ведь и умер из-за меня! - неожиданно для себя вдруг выпалил Петрович.
***
Уважаемые читатели, буду признательна, если оставите комментарий о своих впечатлениях. Не хотите прилюдный комментарий, можете в сообщениях написать..)За что большое спасибо!
Интересует меня набор банальных вопросов: интересно ли читать, не сложный ли слог, хотелось бы вам узнать, что там дальше..?