Я помню, как я был другим.
Ещё живым. Хорошим сыном.
По дому нарезал круги,
когда любил невыносимо.
Читал стихи, летал во сне,
старался говорить не громко.
И если сердце жгли извне,
я сам тушил его в сторонке.
Но время-мытарь дань свою
приумножало безучастно,
ломая то, на чём стою,
дробя сознание на части.
И часть меня осталась там,
где утром не проснулась мама.
Другая скрылась в тех местах,
где Бог у папы сбил программу
и зачеркнул его сто лет,
в которые он верил свято.
Оставив пепел на столе
от сигареты нервно смятой.
Частица с другом. С братом часть.
Само собой, собакой верной
кусочек, дверью не стуча,
поплёлся за любовью первой.
Но что осталось от меня?
Я сам себя не ощущаю.
И смерть похожа на пощаду,
и жизнь никто не отменял.
А память - горькое винцо,
отравленное василиском.
Сказ про ходячих мертвецов
мне кажется довольно близким.
Но всё-таки, когда бреду,
дорог и дней не разбирая,
привидится порой в бреду,
что кто-то там стоит у края.
Из тех, кто глядя в волчий зев,
клыков не видит нифига там.
Кто и в ракету молча сев,
отключит связь и навигатор.
Из тех, кто не даёт пропасть,
не испытав судьбу до колик.
В последний бой души-припас -
ему. Точнее лишь осколок.
январь 2019