Глава II
В это время в комнате открылась дверь, которую раньше не было видно, и зашёл седой старичок. Волосы его были гладко зачёсаны, на носу блестели кругляшки пенсне. Одет он был, как старомодный бухгалтер: чёрные брюки, белая рубашка, чёрный жилет и чёрные же нарукавники. По всему образу видно было, что он стар, но лицо почти не имело морщин и светилось, как отполированное. Под мышкой он держал портативную печатную машинку.
- Ну, здравствуйте, Евгений Петрович! Мы и вправду не надеялись так быстро вас тут лицезреть. Я корректор. Имени моего знать вам не обязательно, можете называть меня просто господин Корректор, - голосом ученого профессора проговорил все это старикашка, выдвигая из-под стола ученическую парту, состоящую сразу из столешницы и сидения, как в какие-нибудь шестидесятые годы.
Парта и правда была исписана какими-то детскими каракулями. Петрович вдруг увидел свой детский рисунок - снеговика и солнце. Он рисовал это на парте в третьем классе, пока учительница Вера Семёновна стояла в дверях и о чём-то разговаривала с завучем. Женька придумал нарисовать снеговика, слегка подтаявшего под солнцем. От этого голова его съехала чуть набок, нос-морковка тоже, и весь снеговик был похож на их физрука Мартына Иваныча, который любил приложиться к бутылке на переменах, между уроками, и об этом знали все, даже малышня.
Между тем господин Корректор легко уместился за детскую парту, приоткрыл столешницу, достал оттуда бумагу и,вставив ее в печатную машинку, передернул каретку. Звук был такой, будто передернули затвор.
- Я должен задать вам и вам несколько вопросов. Последних вопросов. Ответы я запишу и передам господину Писателю, а он уж решит, что вставить в книгу, а от чего отказаться, - сообщил информационно-снисходительным тоном, посмотрев поочередно на Петровича и Архипова, старик-корректор.
Архипов так и сидел на полу в углу комнаты, бросив руки на колени. Он смотрел в небо и улыбался. Петрович сидел на столе, свесив ноги, и казался себе маленьким мальчиком, вызванным в кабинет директора на допрос. Он тёр руки, абсолютно чистые руки, и никак не мог поверить, что эти руки не чужие, а его.
- Итак, позвольте, я напомню сюжет книги. Если что-то не так, исправляйте меня, - деловито произнёс старичок. - Евгений Петрович Бересклетов, 59 лет от роду, закончил восьмилетку, учился на автослесаря, рано потерял отца, с матерью все время скандалил, не давал ей сойтись с инженером главка, где она работала, попрекал памятью отца. Ушёл из дома в 16 лет, попал в дурную компанию Васьки Сигизмунда, в составе которой и совершил свою первую кражу. Дальше больше, пока не поймали и не посадили в 18 лет. Первый срок отмотал вместо армии, отпустили за примерное поведение. Вышел в 21 год, обещал себе завязать, устроился автослесарем, влюбился в Мариану-буфетчицу. Друзья отговаривали, мол, гулящая она. Но поверил, и два года жили душа в душу, родился сын Федя. Пока сидела дома с ребёнком, все было хорошо, а как сдала Федю в ясли и пошла работать в буфет, так ревновать ее стали, а потом и бить. Она не стала мириться с таким отношением и подала на развод. Позже вторично вышла замуж и родила ещё двух дочерей. Со вторым мужем построили квартиру, дачу, детям дали образование. А вы запили после развода, часто меняли место работы, опустились на дно социальной лестницы, не были на похоронах у матери, из квартиры ее устроили притон для алкоголиков, все почти распродали, чтобы водку покупать. Так?
Петрович сидел, опустив голову, ему было стыдно. Но не перед стариком, а почему-то перед Архиповым.
- Так, - тихо ответил он.
- А между тем, вы были не обделены талантами, - продолжал рассказывать старик, никуда не подсматривая, - вот и рисовать вам бог послал. Смотрите, какое живое лицо у снеговика, - ткнув пальцем в рисунок на парте, засмеялся старик, - даже Вера Семёновна не повела вас к директору за это озорство. Умная была женщина, не губила жизни детей лишними окриками и наказаниями. Да разве ж от учителей только зависит, сгубится человеческая жизнь или нет? Когда вот вы сами и сгубите, и помощников не надо, - иронично заметил он и добавил, - рисунок-то пророческий оказался: смотрите, как вы на снеговика этого похожи.
Петрович молчал.А Архипов прикрыл глаза, но видно было, что он о чём-то думает, потому что веки его подёргивались. Особенно, когда старик про талант Петровича говорил.