То, что случалось с душой давно,
Приходит изредка в виде снов:
Цветных, черно-белых обрывков дней
Из жизни… чужой? Моей?
Строка бежит, становится забором
Для одиноких слов… тюрьмой? Собором?
И ты летишь, как белый вещий ворон…
Не с Одина плеча, поскольку чёрен
Тот ворон был, а ты родился белым…
А вещий – это так, для антуража…
Ну пусть считают, что намазан мелом
Иль белой краской… просто из куража…
Для дураков сойдёт и так и эдак,
А мне – едино, ибо можно ведать
И слыть блаженным, щеголять в веригах,
Иль воровать по строчке в вечных книгах
И не оставить слова для потомков.
К примеру, я, любитель из обломков
Эпох и мыслей разных строфы строить,
Но не дай Бог, присваивать чужое.
Эпиграф или строчку, но не боле…
Нет в мире педагога лучше боли,
Естественно, своей… Чужая тоже
Научит, но с души не снимет кожи
И не сдерёт с еще живого тела…
Вот и ответ на то, что может белым
Быть ворон, а не чёрным в этой жизни,
Тем более не в чьей-нибудь отчизне,
Но в собственной, присыпавшей, понятно,
Песочком на дорогах крови пятна…
Жаль, кровь людская – дело наживное…
И вороньё кружится над Москвою.
Я – белый ворон. Кровью не питаюсь,
Но сны приходят странные, чужие,
И в них я черным вороном летаю,
Таким же хищным, как и остальные…
Строка из рун… и нет еще Соборов.
В Европе кровь и родовые корчи.
И одинокий черный, вещий ворон,
На Одина плечо садится молча.
9 октября 2005 года