Все разговоры о том, какое сейчас трудное время -
это хитроумный способ оправдать своё бездействие,
лень и разные унылости, Работать надо, а там,
глядишь, и времена изменятся.
Лев Ландау
Дорогие друзья, мне захотелось рассказать вам о том, как в мою жизнь вошла поэзия Н.С.Гумилёва, а сделал этот драгоценный подарок великий русский учёный - физик, лауреат Нобелевской премии академик Лев Давидович Ландау.
Я училась в медицинском институте и работала мед.сестрой в Институте Нейрохирургии им Н.Н.Бурденко. И вот однажды, нас пятерых молоденьких, очень ответственных девчонок - Майю, Лилю, Наташу, Галю и меня вызвали к главному врачу. К чему бы это? - недоумевали мы. А оказалось вот что - в автомобильную аварию попал академик Ландау. Он был помещён в ближайшую от места аварии больницу №50, так как был нетранспортабелен. Как только будет возможно, его должны были переправить в наш институт. У него были тяжелейшие черепно-мозговые травмы и нам поручалось выхаживать его. Ландау смогли перевезти к нам только через 6 недель. Я не буду рассказывать в подробностях, как проходила эта борьба с драматическими коллизиями за жизнь учёного, которого знал весь научный мир. Нейрохирург Сергей Николаевич Федоров был вызван из нашего института в больницу, где руководил всем процессом лечения. Домой он не уходил, он просто жил в больнице. "Я увидел, что больной умирает,- рассказывал Сергей Николаевич. Совершенно безнадежный больной. Агонизирующий больной." С.Н. Фёдоров - врач от Бога. Не имея к тому времени никаких научных степеней, он творил чудеса, оперируя самых тяжёлых больных. Не стоит вас загружать всеми деталями. Об этом можно прочитать в книгах жены Ландау, его племянницы, в статьях его учеников. Скажу только одно - такой самоотверженной битвы за жизнь история ещё не знала. Это был подвиг врачей, физиков всего Мира, которые объединились, чтобы попытаться спасти жизнь учёного. Собрался международный консилиум. Известный Канадский нейрохирург Уайдлер Пенфильд оставил запись в истории болезни: "Больной получил травмы, несовместимые с жизнью."
Позже он записал: "Жизнь Ландау спасена благодаря самоотверженному труду советских медиков". Автомобильная авария произошла 7 января 1962 года по пути в Дубну. Когда его перевезли в наш институт, он ещё оставался на аппаратном дыхании, кормили его через зонд, а график капельниц, инъекций был расписан по минутам на большом ватманском листе. Всё выполнялось безукоризненно. Вместе с нами дежурили физики, аспиранты, студенты, у ворот дежурила "Волга". Так был создан "физический штаб". Врачи были связаны с коллегами из Англии, Германии, США, Голландии и откуда, иногда даже без необходимой визы, по первому требованию медиков доставлялись лекарства, аппаратура. Все звали Ландау - Дау. Когда мы спросили, почему - Дау, нам ребята - его аспиранты объяснили, что так Ландау распорядился: "l'аne по-французски — осёл, а я не хочу быть ослом Дау". Но мы, девчонки звали его "Дауля". Он стал для нас дорогим человеком, в уход за которым мы вкладывали душу, сердце, желание помочь и умение это делать.
А теперь собственно то, о чём я хотела вам рассказать. Через четыре месяца после аварии — 7 апреля 1962 г. Дау прошептал первое слово - Спасибо. Еле слышно, с гримасой боли на лице, но он сказал!!! Значит будет говорить, а значит мозг способен функционировать, работать. Радости всех, кто это слышал, не было предела, появилась надежда, что мозг сохранён. А потом, в день моего дежурства, он улыбаясь подозвал меня, и еле слышно произнёс: "Послушай..." и замолчал. Я не поняла в чём дело и спросила: "Что, Дау? Я слушаю". Не поняв что же мне слушать, я повторила свой вопрос. И он начал читать:
"Послушай: далёко, далёко на озере Чад
Изысканный бродит жираф.
Ему грациозная стройность и нега дана,
И шкуру его украшает волшебный узор,
С которым равняться осмелится только луна,
Дробясь и качаясь на влаге широких озер..."
После этого он добавил: -"Я прочитал не с начала".
"Сегодня, я вижу, особенно грустен твой взгляд
И руки особенно тонки, колени обняв.
Послушай: далёко, далёко, на озере Чад
Изысканный бродит жираф...".
Дослушав до конца, я с изумлением спросила:
-Кто это?
-Это Гумилёв.
Читал очень медленно, приглушенным голосом, останавливаясь, чтобы передохнуть.
К своему стыду я ничего не знала о Гумилёве. Он был запрещён, не печатался. Я только потом узнала, что это стихотворение было посвящено Анне Ахматовой, когда он ещё только мечтал о ней, но она отвечала ему отказом.
О трудной, удивительной судьбе Гумилёва у меня, как почти у всех, были только отрывочные знания. Но меня заворожили эти стихи. Чтение любимых стихов было первой попыткой Ландау вернуться к жизни. Я тут же начала от руки переписывать это стихотворение, и у меня до сих пор хранится старая пожелтевшая тетрадь со стихами Н.Гумилёва, надиктованными Ландау.
Какая же это была радость для всех, в первую очередь для него самого, родных, докторов и нас, молоденьких сестричек, которым было доверено выхаживать попавшего в беду гениального физика. Перед академиком Л.Д.Ландау преклонялся весь научный мир.
Вечером следующего дежурства, когда все процедуры были сделаны, мы, мед. сёстры, дежурный врач и аспиранты — физики, которые по очереди дежурили вместе с нами, опять слушали Гумилёва:
"Наплывала тень... Догорал камин,
Руки на груди, он стоял один,
Неподвижный взор устремляя вдаль,
горько говорил про свою печаль:
"Я пробрался в глубь неизвестных стран,
Восемьдесят дней шёл мой караван;
Цепи грозных гор, лес, а иногда
Странные вдали чьи-то города..."
Это стихотворение называется "У камина". И мы часто, освободившись от своих бесконечных дел, шли к Дау слушать стихи и наслаждаться их романтикой, красотой ,проникаясь судьбой Поэта, его тягой к путешествиям. Таинственная Африка была его страстью. Пытались понять его трагическую любовь к Анне Ахматовой. Лучшие стихи его были посвящены Анне.
Наши посиделки мы так и называли —"У камина".
Наконец, дошла очередь и до "Капитанов". Этот цикл стихов о мужестве, стойкости, любви, храбрости запоминались мгновенно. Мы были молоды и то, о чём писал Гумилёв, волновали и наши души. Гумилёв называл свою поэзию "Поэзией дальних странствий".
"На полярных морях и на южных,
По изгибам зелёных зыбей,
Меж базальтовых скал и жемчужных
Шелестят паруса кораблей.
Быстрокрылых ведут капитаны,
Открыватели новых земель,
Для кого не страшны ураганы,
Кто изведал мальстремы и мель..."
Какая мощь, страсть, мужественность, отвага, бескомпромиссность слышалась в этих стихах великого Поэта.
"Пусть безумствует море и хлещет,
Гребни волн поднялись в небеса,
Ни один пред грозой не трепещет,
Ни один не свернёт паруса..."
Ни эта ли смелость и отвага объединяли двух великих людей: Учёного и Поэта. Ландау стремился постичь неизведанное в науке и Гумилёв, противопоставляющий себя стихии.
Дау читал нам английские баллады на английском языке. Мы, ничего не понимая, слушали, открыв рот. Его глаза горели и нам всем верилось, что беда миновала. Стихи сопровождали Ландау всю жизнь. Он любил Гумилёва, но всё-таки самой большой его любовью был М. Лермонтов, считал его непревзойдённым Гением. Знал множество его стихов, читал наизусть "Демона".
Помнил, по-моему, все стихи Поэтов серебряного века. Очень любил поэзию К. Симонова и называл себя "старым симонистом". Со слов Майи Бессараб — его племянницы: "там, где был Дау, то и дело звучали стихи. Читал он монотонно, как читают поэты".
Выздоровление шло очень медленно, но он уже мог шутить, спорить, доказывать. Потом его перевели в больницу Академии Наук, где был хороший парк и летом Дау вместе с мед. сестрой или с женой прогуливались по нему. Там же в больнице ему была вручена Нобелевская премия. Впервые эта премия вручалась не Королём Швеции, а в больнице, в столице другого государства членами Посольства в присутствии учёных, друзей и родных.
Об этом удивительном времени в моей жизни можно писать и рассказывать очень много, но я поделилась с вами только тем, что послужило мне стимулом для приобщения к стихам, ранее мне неизвестного и запрещённого Гумилёва. Прожил всего 35 лет, но то, что он написал, вошло в сокровищницу Серебряного века. Он был расстрелян по доносу. Зная его свободолюбивый гордый характер А.Толстой писал: "Стоя у стены, он не подарил палачам даже взгляда смятения и страха. Мечтатель, романтик, патриот, суровый учитель, поэт. Хмурая тень его, негодуя отлетела от...страстно любимой им Родины".
Вот так пришёл в мою жизнь Гумилёв, его Поэзия, его судьба. Это было связано с другой трагической судьбой - судьбой великого физика Льва Давидовича Ландау.
Восстановиться после тяжёлой травмы полностью Ландау не смог. Он умер через 6 лет после травмы, но от другого заболевания.
Источники: Собственные наблюдения.
"Страницы жизни Ландау" Майя Бессараб