А когда все уйдут, я останусь наедине
мешать лед в стакане, а лучше свет
зажигать по ночам, чтоб горел в окне.
Размышлять: "Движение изнутри вовне".
Вдруг замкнется время усталой сотой,
мое настоящее выше других высоток,
и оно повторяет размеренно о высоком,
а из верхнего яруса продолжает бежать песок.
Мысли делаются густым чужеродным дымом,
я вдыхаю их, будто сейчас остынут.
Никого из тех, кто ушел, никогошеньки не забыла -
поминальная внутренняя могила.
Не злодей же Бог, ведь не делал вид здесь,
что людей покупают едой на вынос,
ведь донес: не просто они родились,
есть о чем рассказать. Им есть..
Вот так и живу усталым дырявым гонгом,
ожидая проходящего мимо ребенка,
который заинтересуется, вскрикнет: "О, мам,
давай заберем с собой?"
И услышит: "Какого черта
тебе нужен гонг с огромной в центре дырой?"
А когда все уйдут, я продолжу звучать аккордом,
долгое одиночество перестанет казаться твердым
(пусть и способно побить мировые рекорды).
Оно ведь во мне.
Звучит до сих пор там.
И зияет большой дырой.
23/2/*19