Говорят, что дом на отшибе проклят, что ночами в нём раздаются вопли, это духи, мол, нам посланья шлют. Под ногой моей – стон ступеней давних, но молчат безликие пятна-ставни, мне смешно, как глуп деревенский люд: что им, старикам, на страшилки падким? Я толкаю дверь, дверь меня – в лопатки, здесь лишь мрак да пыль, вот и весь кошмар. Мне б найти трофей… может быть, за холлом? На дворе июль – так откуда холод? Я смотрю в окно, но за ним лишь хмарь. Это просто – что я как одержимый? – дом, в котором нет ничего, помимо паутины, пыли и сквозняка.
Спину жжёт как будто бы чьим-то взглядом, чей-то вздох разносится где-то рядом, и мне мнится возле плеча оскал, я дрожу, трясу головой, вот глупый, рассмеялся б, но не раздвинуть губы, за перила пальцами и – бегом. Нет, какой дурак! Стариков послушал, к чёрту этот склеп, мне, пожалуй, лучше поскорей уйти, он так тих и гол, что мне мнится где-то вокруг волненье, я не верю, Господи, в привиденья, только краем глаза цепляю тень.
Взгляд лукавый, шорох простого платья… я бросаюсь следом за ней. Проклятье! Разве разберёшь что-то в темноте? Я бегу, крича: «Подожди, постой же! Ты пришла сюда за трофеем тоже? Бога ради, стой!» Мрак слепит глаза. Как огромен дом, что казался крохой, череду дверей я запомнил плохо, как потом вернуться смогу назад? Впрочем, право, это такая малость…
Всё бежит, бежит… наконец – попалась! Говори же, кто ты! Прелестный дух? Я почти смеюсь над своею шуткой, но она твердит тяжело и жутко: «Убирайся». К чёрту, я не уйду! Я хотел трофей, а нашёл – стократно, как суметь вернуться теперь обратно, не узнав ни вкуса манящих губ, ни тепла щеки, ни атласа кожи? Как бледна ты, кто ты, скажи мне, кто же… Шёпот опечаленный: «Не могу». И потом – надломом, надрывом, плачем: «Убирайся прочь, уходи, иначе нас найдут другие, сильней меня». Я тянусь к ней с лаской своей, но через красоту лица проступает череп, жизнь на смрад гниения поменяв…
Я кричу, я – прочь, как от прокажённой, пред глазами – кости блеск обнажённой, что за чертовщина, что за игра?! Я – вперёд, бегом, наобум сквозь двери, говорили старшие, я не верил, но теперь неверью и сам не рад, за моей спиной нарастают шумы, я бегу, оскальзываюсь, дрожу, но вылетаю прочь, дверь толкнув плечом. Тяжело дышу и устало жмурюсь, под грудною клеткой бушует буря…
Чей-то голос шепчет: «Ты обречён», чьи-то руки держат меня в захвате, я кричу, я рвусь, отпусти же, хватит! Я сбежал, я вырвался, я не твой! Ласка тьмы клеймо на щеке мне чертит, оплавляет рот поцелуем смерти.
…И в юдоли тьмы раздаётся вой.
24.02.19