Что вперил взор в меня, приятель? Седой твой глаз,
Что без прищура блеснув лучом случайный раз,
Когда затеет солнце с тенью замысловатый па-де-грас,
Словно загадочный топаз меня вспугнет. (Его окрас
Как дым туманен и рассеян. Он будто ядовитый газ.)
Что ж смотришь пристально? Молчишь?...
Неужто стал тебе известен мой черный день?
Представь себе: - Загадка есть, и смертью веет
Ее заманчивая тень. Но я старательно храню
Ту очерненную стрелу, вручил которой я судьбу.
И раз уж ты - служитель верный, тебе наряд
Той страшной тайны сейчас подробно опишу.
Внимая, слушай, друг сердечный:
- Где бант затейливый сплели Чегем и Черек, овивая
Струями водными пяту вершины снежной Кара-Кая,
И где таинственный хребет, полою красного кафтана
В свинцовый Терек угодив, грозит бедою неустанно,
Ущельями от глаз сокрыт, провал таится одинокий,
Из бездны смотрит в небеса зрачок зеленый его ока.
На дне его сыром, глубоком, деревья тянутся высоко,
Дуб тяжко стонет кособокий (мол небо от него далёко).
В отвесах скрытная тропа змеей струится меж камней
Однажды я петлял по ней, один лишь зная цену ей.
Тот дуб кореньями увяз в полуистлелой мешковине,
В ней полно горя и греха, да зла чуть боле половины.
Под древом золото зарыто и души маются там чьи-то.
Все происшедшее в тот час не будет памятью забыто.
Скажу, приятель, не тая: - Тот клад кровавый спрятал я.
Нас было пятеро в гнезде разбойничьем. Везде
Мы рыскали в горах, желая знать: - Когда же, где
На тонконогих скакунах, увитых золотом в тюках
пойдет беспечный караван? К Богам взывали по ночам:
- Будь послан и дарован нам!...
Но дни текли, мы исхудали. Давно людей мы не видали.
Все обозлились и, в беде, руки друг другу б не подали.
Но, милосерден Бог, поверь (им уготован был трофей).
Вдали залился коростель: - Знать не синица – журавель!
У каждого не сердце - зверь, мы спрятались в густой репей.
Богач с товаром и семьей торговой следовал тропой.
Гонимые одной мечтой – добыть подарок золотой,
Свалили путников с коней… Взвился дурманом смертный хмель…
(С тех пор мне часто слышен крик убитого в предсмертный миг)
Погибших быстро схоронив, добычу честно поделили.
Упрятались в Бандитской балке, в сырой пещере стало жарко.
Огонь костра и камень плоский, и вкруг четыре игрока.
В углу, почти что неприметен, полулежал в потемках я.
Уж за полночь шагнуло время, когда легла в круг роковой,
Счастливо вздернутой рукой «свинья», нашедшая покой
В костях одною стороной. Один азартною игрой
Сорвал весь банк. В миг взгляд разбойников стал злой,
Налившись кровью. Понял я: - Реванш решила взять резня.
Не мешкая, схватив пистоли я выстрелил… И пали двое.
Короткой пикой был сражен, кто бросился через огонь.
С последним накрепко сцепились мы на отточенных клинках.
Рука дрожала, но удар врагу пришелся прямо в пах
И, храбро дравшийся детина, был выпотрошен как рыбина.
Забилось тело как в тисках последнего из игроков,
Едва державшись на ногах, взяв золото, я был таков…
Ну что, немтырь? Прознал о тайне? Так чокнемся вином, ужо!
Бокалом стукну о стекло, в тебя я верю, как ни кто.
(Коли услышал, не расскажешь, а коль увидел, не покажешь.)
Ты ж просто зеркало. Ничто!