Я промышляю тунеядством
По выходным.
Вкушаю фирменные яства,
Звоню родным.
Слоняюсь по квартире голый,
Смотрю футбол,
Спрягая сложные глаголы.
И жирный болт
Кладу на будущее. Эхом
Урчит еда.
В пенальти отличился Бэкхем,
В штрафной — Зидан,
Два игрока одной команды
Из разных стран.
Минздрав показывает гланды
На весь экран.
«А шо, цэ будэ гарнэ дило, —
Кричит ди-джей, —
И Джамираквая, и Дилан,
И Пёрыл Джем,
Уси прыидуть на гастроли,
Уси споють».
В честь молодого Мумми-Тролля
Гремит салют.
Уют разобран на запчасти,
Все по фен-шуй.
При мне ни слова о начальстве,
Бо задушу.
В фундаменте кирпичной кладки
Фирдоуси
Так высунул язык закладки,
Что прикусил.
Нечаянно пролился сок на
Фотоальбом.
И кажется, не только окна,
А целый дом
Звенит от грохота трамваев.
Но мне теперь
Плевать на них. Я открываю
Входную дверь.
И запах мокрого бетона,
И сквозняки,
И все, что есть в пределах дома,
Его кишки
Впускаю в комнату. Без тапок,
В одних носках
Спускаюсь по ступенькам, так как
Моя тоска
Успела кое-как привыкнуть
За тридцать лет,
Что выходной от слова выход,
Что белый свет
Вовсе не белый, что снаружи,
Как ни смотри,
Реальность смотрится не хуже,
Чем изнутри,
Но и не лучше. За пролетом
Беру пролет
Вдоль коммуналок. Как и кто там
Теперь живет?
О, царство лестничного хлама,
О, нищета.
В почтовом ящике реклама
Или счета,
Беспомощный какой-то лепет
Сырых газет.
И как только бумага терпит
Весь этот бред?
У лифта кто-то накарябал,
Что Виктор Цой
Живее всех живых. А рядом,
Как я, босой,
Среди обоссанных окурков,
Среди плевков,
Небритый, в хлопьях штукатурки,
Особняком
Валяется, как пьяный бармен
Возле пивной,
Мой долгожданный, мой бездарный,
Мой выходной.